Среди Миров
Шрифт:
— Что ж. Пускай он подойдёт…
Владар подошёл к кровати, при этом он побледнел и напряжённо думал: "Что теперь делать, что говорить?"
Лже-Бреогор произнёс с ехидцей:
— Если этот молодой лекарь такой искусный, как рекомендует его царица, так я не против — пусть покажет своё мастерство. Пусть определит, в чём причина государева недуга…
Владар смотрел на царя Романа, на его восково-бледное, с красными пятнами лицо. А царь смотрел на Владара, и в его помутневших от страдания глазах можно было прочитать вопрос-ожидание: "Что же?.."
Юноша обернулся к Анне. Царевна глядела на него умоляюще, словно бы хотела сказать: "Вот я сделала, что могла. Теперь — твоя очередь". И из Владара вдруг вырвалось:
— Государь, я действительно могу определить причину вашего недуга!
Роман произнёс по-прежнему слабым, но всё же заинтересованным голосом:
— Вот как? И в чём же, по-твоему, причина? А… вот лекарь Бреогор заявил, что понадобится время, по крайней мере, сутки, чтобы вынести окончательный диагноз.
Владар, бледный от напряжения, сознающий, что шансов на успех у него практически нет, перевёл взгляд на лже-Бреогора. Тот стоял с противоположной стороны кровати, скрестив руки на груди, и надменно усмехался. А в его глазах было такое странное, нечеловеческое выражение, и даже не выражение, а просто мёртвый, бесчувственный свет исходил из глубин этих глаз.
Нет — Владар не сомневался. Это лже-Бреогор устроил так, что царь сильно болен, а, возможно, и умирает.
Тогда юноша протянул руку, указал на лже-Бреогора, и громко, отчётливо, едва ли не по слогам выговаривая слова, произнёс:
— Вот он — причина вашего недуга.
Было видно, что Роман не ожидал такого поворота. Он даже приподнялся на подушках и переводил взгляд с Владара на лже-Бреогора. А Владар представлял, как сейчас позовут стражу, как его схватят, и за клевету посадят в темницу; тогда, должно быть, даже царевна Анна не сможет ему помочь.
Лже-Бреогор заговорил громким, пронзительным голосом, при этом из глубин его горла доносилось металлическое позвякивание:
— Не знаю, где царевна нашла этого юнца, но он сразу же произвёл на меня пренеприятное впечатление. И вот подтверждение того, что я неплохо разбираюсь в людях. Оказывается, этот лже-лекарь безумен. Он наговаривает на меня!
Владар, проговорил с решимостью обречённого:
— Нет — это вы лже-лекарь. Вы — не настоящий Бреогор.
Внутри лже-Бреогора звякнуло железо, и он молвил:
— Видите, как безумно, как жалко он клевещет? Прикажите кликнуть стражу?
Роман обращался к Анне:
— Что такое сказал этот юноша? Как он смеет клеветать на почтенного Бреогора.
Царевна склонила голову и молвила:
— Батюшка, я не думала, что получится так. Но ваше скорбное положение вынуждает нас действовать столь… решительно. Дело в том, что этот Бреогор — на самом деле не Бреогор. И тому есть доказательства.
Лже-Бреогор изобразил на лице жалобную улыбку, но при этом из него вновь раздался железный скрежет. Он выговорил:
— Такая наглая, такая бездоказательная клевета.
— Бездоказательная? — переспросила Анна.
— Да! — выкрикнул лже-Бреогор. — Я уже много лет верой и правдой служу государю, ни у кого, никогда не было оснований, чтобы попрекнуть меня. А тут, прямо, истерия. Впрочем, я догадываюсь, в чём дело. Неожиданная болезнь отца сказалась и на вас, царевна, вы перенервничали, вы должны успокоиться, пойти к себе в покои… Что же касается этого юнца, то он мне кажется опасным, его надо взять под стражу. Государь, разрешите я всё же кликну…
— Нет! — прервала его Анна. — Этот юноша не может врать.
— Почему это он не может? — хмыкнул лже-Бреогор.
— Да потому что… потому что есть доказательство. Внутри вас не кровь, не кости, а железки всякие!
Глаза лже-Бреогора на мгновенье полыхнули зловещим, мертвенным сиянием, и он сказал Роману:
— Как видите, Анна действительно очень плохо себя чувствует. Или что, может, прикажете проверить меня? Например: отрубить мне голову, и посмотреть, потечёт кровь или посыплются железки?
— Конечно, нет, — слабым голосом вымолвил Роман. — Но, признаться, меня уже порядком утомила эта странная сцена. И я бы попросил удалиться всех, кроме Бреогора. Что же касается этого юноши, то его не стоит бросать в темницу, но всё же пусть посидит в одном из покоев, пусть стража последит за ним. Если он голоден, то пусть его накормят. Потом я поговорю с ним.
Владар пристально глядел на лже-Бреогора и увидел — когда тот усмехнулся, в его горле отчётливо сверкнула некая железка.
— Нет! — выкрикнул Владар.
— Что? — изумлённо спросил Роман.
— Он погубит вас! — кричал юноша.
— Стажа! Стража! Сюда! — заголосил лже-Бреогор.
Владар вспомнил, как он с Сашей ночью наблюдал за сборкой этого механизма. Вспомнил, как горбатый и хромой прикручивали к нему всякие органы, в том числе — пальцы и уши.
И Владар решился. Он перескочил через царскую кровать, вцепился в ухо лже-Бреогора, повернул.
— Убивают! Караул! — орал лже-Бреогор.
Из основной залы слышался топот. Это бежали стражники, через мгновенье они должны были схватить Владара.
— Нет! — пронзительно крикнула Анна.
А Владар почувствовал, как нечто холодное и очень острое оказалось в его боку. Хотелось избавиться от этой рези, а она становилась всё сильнее и сильнее.
— Нет! — снова закричала царевна и повисла на руке лже-Бреогора.
Оказывается, он сжимал в этой руке кинжал, которым уже успел один раз ударить Владара в бок, и вот теперь замахнулся, чтобы нанести смертельный удар в шею.
Владар понял, что он ранен, что все усилия пошли насмарку, и такое тогда в нём взыграло горькое отчаянье, такой протест против этой несправедливости, что вырвалось из его глубин то последнее, что ещё оставалось от пребывания внутри электрического монстра.