Среди ночи
Шрифт:
Неуклюжий момент прошел, как тут же началась драка, что было обычным явлением. Два монстра начали толкать друг друга и пытаться повалить на асфальт. Дракула схватил за грудки другого парня, которого Дэнни раньше не видел: низкорослого, худощавого, с большими отчаянными глазами. Дракула столкнул его с тротуара и пнул коленом в живот.
— Ладно, хватит вам, — закричал на них Дэнни, растолкнув их в стороны.
Прежде, чем он предпринял что-нибудь еще, к остановке подъехал автобус, волоча
Дэнни помог новичку подняться на ноги. Ему было где-то десять или одиннадцать, он старался не заплакать, не смотря на это, слезы уже текли по щекам. Он оттолкнулся, когда Дэнни попытался вытереть с его лица грязь подолом своей куртки. «Отставь от меня», — сердито зарычал он. Дэнни подумал, что это типично. Он каждый день наблюдал этих монстров по дороге в школу и обратно.
Дэнни поднялся в автобус последним. Взмахнув перед водителем своим удостоверением, он кинул взгляд в салон: девушка села сзади, на одном из последних сидений.
«Что, кишка тонка?» — сказал он себе.
Кажись, ему было море по колено. Он направился в конец автобуса и плюхнулся на сидение рядом с ней. Ее наплечная сумка была на полу между ее колен. Это его взбодрило еще сильней. Если она на самом деле хотела, чтобы рядом с ней кто-то сел, то она могла кинуть сумку на сидение, которое было перед ней.
И что теперь?
Удивившись ему, она заговорила первой.
— Видела, как ты их сегодня разнял. Ты не руководствовался своими принципами?
— Ты как-то показала хороший пример, — он надеялся, что ответил достойно.
Она промолчала.
— Я на самом деле не из худших парней.
Она снова промолчала в ответ.
— Я стараюсь быть вежливым и учтивым, — сделал он ударение на два последних слова.
Легкий намек на улыбку коснулся ее губ, но она продолжала смотреть вперед, не на него.
— Я думаю, что нужно написать петицию, — продолжил он. — Может, ты подпишешься?
— Что за петиция?
— Петиция в адрес электрической компании, чтобы кабели шли под землей. Тогда они оставят деревья в покое, — так уж его волновали эти деревья? Но это было единственным, о чем в прошлый раз они говорили. — Также это бы предотвратило перебои в подаче электроэнергии в случае шторма или урагана. Когда кабель будет под землей, то можно не бояться обрыва проводов в случае падения деревьев или просто раскачивания их ветвей. Никто не останется без света, — затем он попытался пошутить. — Тебе же не хочется смотреть телевизор при свечах?
Ему показалось, что в его шутке все-таки была какая-то доля правды.
Она пристально посмотрела на него.
— Я думаю, что сегодня ты — доктор Джекил.
— Это не значит, что в другой день я — мистер Хайд, — Дэнни поддержал игру, упоминая персонажей известного телесериала.
Ее лицо стало серьезным, а глаза вдруг стали не карими, а голубыми.
— Но уж точно, кто-то из них, — эта фраза из ее уст прозвучала даже несколько соблазняюще.
— Дэнни Колберт, — представился он. — На самом деле меня зовут Дэнис. Мой отец — из Канады. Он хотел, чтобы мое имя звучало как-нибудь по-американски, чтобы оно не выделялось среди американских имен, — ему не хотелось использовать слово «кратких», и говорить обо всем этом ему показалось смешным, но его рот не собирался закрываться.
— А меня зовут Доун, — сказала она, а затем произнесла это по буквам: — Ди-Эй-ДаблЮ-Эн.
Доун — это замечательно. Именно для нее. Как восход солнца, полный надежд на лучшее: Доун.
— Красивое имя, — сказал он.
— Вообще-то меня зовут Донна, но я терпеть не могу, когда меня так называют. Все называли меня Донна или Дебби в течение года со дня моего рождения, но я поменяла имя. Я думаю, что когда однажды я увидела себя в зеркале, даже если тогда мне было не больше года, я подумала: «Я — не Донна, я — Доун».
Он расслабился и почувствовал рядом с ней достаточно комфортно. Они уже просто разговаривали. Он понял, что у них было много общего: она также недавно переехала в Барстоф, ее отец был инженером, его перевели из Род-Айленда в центр штата Массачусетс, когда тут был создан филиал фирмы, на которой он работал еще там. Она сказала, что ей также трудно завести друзей. А девочки тут — еще большие снобы, чем мальчики, более требовательные друг к другу, и нелегко принимают к себе в компанию чужих, прибывших издалека.
— Может, я выгляжу слишком грубо среди особ моего пола?
— Не знаю, — ответил он. — Мы постоянно куда-нибудь переезжаем. Я сменил уже три школы. И уже я не стараюсь обзавестись друзьями. Что есть сегодня, того уже нет завтра, — это звучало неестественно и излишне драматично, но было правдой, пусть и не во всем.
И она задала один неизбежный и болезненный для него вопрос, который он все равно ожидал:
— Почему вы все время переезжаете? Из-за работы отца?
Он кивнул.
— Моему отцу не сидится на одном месте, — это была большая ложь. — Он любит путешествовать, — продолжал врать он. — Но, наверное, мы останемся здесь, в Барстофе, — а теперь немного правды: — Он нашел новую работу, которая ему нравится. Она открывает перед ним новые возможности, — что было наполовину ложью, и вместе с тем наполовину правдой.
— Чем он занимается?
«Зачем я сел рядом с ней?» — подумал он.
Но он знал — почему: она была уж слишком хороша собой, у нее были сине-карие глаза, как ни у кого другого.