Среди призраков
Шрифт:
– Па, я же не идиот,
– Боюсь, что ты ошибаешься. Он, видите ли, захотел. Впрочем, я сам в этом виноват - потакал твоим желаниям с самого раннего детства. Хочешь в Москву, на главную елку - пожалуйста, хочешь видеомагнитофон - пожалуйста, мотоцикл по...
– Видяшку не только я хотел, - прервал его, напоминая, Закир.
– Ты, между прочим, тоже не очень-то сдерживаешь свои желания.
– Что, что? Как ты сказал? Кто тебе внушил такую глупость?
– Это не глупость, а факт. Мама об этом всю жизнь говорит.
– Твоя мама!..
– на этот раз не на шутку взорвался Тогрул.
–
– Понял.
– И тут же забудь. Это я тебе говорю, потому что ты мой сын и ты уже взрослый. Не надо об этом распространяться нигде... Ты понял?
– Не маленький.
– Вот именно.
Они некоторое время молча шагали по нижней террасе бульвара, слушая плеск волн под ногами и вдыхая густой запах нефти, идущий с моря. Молчание нарушил Тогрул.
– Тебе приходилось ездить в метро в час "пик" от центра на окраину города?
– спросил он.
– Скажем, до конечной станции, до "Нефтчиляр"?
– Как-то ездил, - припомнил Закир.
– Только, кажется, не в час "пик". А что?
– Когда едешь в метро в час "пик" на окраину города, можно заметить, как мало в вагоне интеллигентных, по-настоящему культурных людей. Они всю дорогу копаются у себя в носу, а потом этими руками подталкивают тебя в спину при выходе.
– Ха-ха!
– Чем дальше удаляешься от центра города, тем ярче следы вырождения на лицах пассажиров с окраин. Это нетрудно заметить - грубые лица и руки, бессмысленные, стеклянные глаза обитателей зоопарков; сядешь перед таким, и он готов рассматривать тебя битых полчаса.
– Когда это ты успел так хорошо изучить пассажиров метро?
– спросил Закир.
– Ты же им не пользуешься...
– Успел, - сказал Тогрул, загадочно усмехаясь.
– Мне много надо знать и успевать, не то туго придется... Вообще всякому, кто хочет процветать в этой жизни, процветать, а не чахнуть, надо много знать и успевать... Но не об этом речь. Так вот, эти самые, с грубыми манерами и неинтеллигентными лицами, эти дети сел, районов, чайных плантаций и... среди них очень трудно будет жить такому человеку, как ты.
– А при чем тут я?
– А при том, что если не хочешь жить по горло в дерьме... после меня, разумеется... то об этом надо подумать сейчас.
– А ты разве собираешься уходить от нас?
– нарочито наивно спросил Закир.
– В другое время я бы оценил твой юмор, - спокойно отозвался Тогрул. Нет, я не собираюсь уходить от вас... От вас теперь не уйдешь. Просто я хочу сказать, что не буду жить вечно, и ты это прекрасно понял, что когда-нибудь останешься без меня, и тебе следует упорядочить и осмыслить уже сейчас свою жизнь, и прежде всего уяснить для себя - чего ты хочешь от нее.
Тогрул замолчал. Они уже дошли до конца бульвара, дальше был разрытый и покореженный асфальт, слабо освещенный редкими, горевшими вполнакала фонарями.
– Пойдем обратно, - сказал Закир.
– И знаешь, папа, мне кажется, я не уверен - хочу ли я быть культурным и интеллигентным человеком.
– Та-ак...
–
– Если это сказано не для красного словца, то позволь узнать, почему?
– Потому что чем быть такими культурными и вежливыми, как те, что приходят к тебе, лучше уж быть хулиганом. Они все, мне кажется, жулики "и любят темные дела, но внешне они очень похожи на интеллигентов, хорошо одеты, надушены дорогим одеколоном и не ковыряют в носу. А я считаю, если уж человек жулик и бандит, будет гораздо честнее, если он не станет скрывать этого.
– Какой ты, однако, умный вырос, - чувствуя нарастающее раздражение против сына, проговорил Тогрул.
– Ко мне приходят, между прочим, не босяки, а люди, занимающие высокие должности, руководители производства, начальники крупных предприятий...
– Как будто крупные начальники не могут быть жуликами, - сказал Закир, пренебрежительно хмыкнув.
– Оставим эту тему, - сказал Тогрул.
– Это абсолютно тебя не касается. Жулик до тех пор не жулик, пока не ограбил или не надул лично тебя. Такой у меня принцип, и ты тоже заруби это на носу. Легче жить будет. Ты лучше подумай, чего мне стоила твоя идиотская история с дракой и кастетом в кармане. Ты хоть знаешь, что попросил у меня ваш ублюдок-директор?!
– Что?
– заинтересованно спросил Закир.
– Не твое дело, - опомнился Тогрул.
– Неужели денег?
– Не будь идиотом. Во всяком случае, мне это дело порядком потрепало нервы.
– Не надо было ввязываться, - сказал Закир с равнодушным видом и тут же сам понял, что сморозил глупость.
– Ага, конечно, не надо было ввязываться! И откуда только ты такой умник взялся? Не связывался бы ты с разными подонками, вот что. Не надо было ввязываться, - повторил Тогрул, глубоко задетый неблагодарностью сына, вернее, неспособностью сына быть благодарным, и некоторое время он старался взять себя в руки, успокоиться, а успокоившись, заговорил вновь: - Не надо было ввязываться. К твоему сведению, если б я не ввязался, он вполне мог бы дать ход делу, а это - прямая уголовщина, понял?
– Ну и что?
– Ну и что?!
– возмутился Тогрул.
– Ты говоришь - ну и что? Как ты не можешь понять - тебя бы отправили в колонию для несовершеннолетних. Теперь понял?
Закир промолчал, хотя ему очень хотелось брякнуть очередное "ну и что?", однако он посчитал, что это уже будет слишком для отца на сегодняшний вечер.
– Молчишь? Вот то-то и оно, - мстительно проговорил Тогрул.
– Словами бросаться легко, и дурак сумеет. Не надо было ввязываться... Вот ведь скажет. Как будто ты еще кому-нибудь нужен, кроме меня, как будто за тебя еще кто-то может заступиться по-настоящему, выручить из беды...
– Да что ты привязался к моим словам, я же просто так сказал, - стал оправдываться Закир, чувствуя, что не на шутку рассердил отца своей необдуманной фразой.
– Просто так, - повторил вслед за ним Тогрул.
– Думать надо, а не брякать безответственно первое, что в голову придет.... Просто так подрался, просто так сказал... А вот возьмут тебя, да просто так из школы в шею выгонят.
– Не посмеют. Наш директор тебя боится, - уверенно возразил Закир.
– Я знаю. Тоже большой прохиндей.