Среднерусские истории
Шрифт:
– Да они оба. Смотрят в спину и смотрят. Как маньяки. Я прямо чесаться от них начинаю. Ну их к лешему…
– Ты… ты… – никак не находил слов мэр. – Ты чего несешь?!
– А что? – как-то нехорошо, не без подтекста удивилась Жанна. – От них аура плохая. А по правилам фэн-шуй…
– Какой на хрен фэн-шуй?! – не дал ей договорить мэр. – Что за фэн-шуй?! Ты что – хунвэйбинка? – всплыло вдруг застрявшее с детства непонятное, тоже китайское и при этом, несомненно, ругательное слово.
– Нет, – ответила Жанна, которая, так же как и мэр, слышала когда-то это слово, но о том, кто такие хунвэйбины и чем
– А при том! – заорал Фуфаев, сделал глубокий вздох, чтобы успокоиться, и спросил: – Куда портреты дела?
– Там где-то валяются, в шкафу.
– Достать немедленно! И повесить! – приказал он.
Здесь придется сделать небольшое отступление и кое-что пояснить. Настойчивость мэра объяснялась не только тем, что он никак не мог потерпеть в своем ведомстве столь откровенной крамолы. Чреватой оргвыводами для него самого. Все обстояло куда сложнее. Не знаем, как там в других территориальных единицах, а в нашей, да и в соседних, говорят, тоже, портреты эти, помимо верноподданнической функции, выполняли еще и функцию сугубо утилитарную. Хотя и не без инфернального, надо сказать, какого-то оттенка.
Нет, вовсе не ту утилитарную, о которой многие сейчас наверняка подумали: прикрывают, дескать, они собой наиболее зияющие места только что проведенного ремонта, на который по бумагам было потрачено столько-то денег, а на самом деле раз в двадцать меньше. Ничего подобного. Нужды в этом нет никакой – ремонтируют в таких случаях фирмы проверенные, свои, поэтому все зияющие места так искусно упрятаны и замазаны, что комар носа не подточит. Ремонт ведь их, по правде, одно сплошное зияющее место и есть, но зато как припудренное! А уж если оно и вылезет, то никаких портретов не напасешься, чтобы прикрыть.
В общем, по-другому у нас государевы люди портреты утилитарно используют – прячут за них взятки. У кого подношения умеренные – те просто так их помещают, за рамы, а у кого должность позволяет рассчитывать на большее – те ниши выдалбливают, помещая туда сейфы. А причин тому есть несколько.
Во-первых, это стало модно.
Во-вторых, они почему-то уверены, что если кто-то кое-где порой и придет в кабинет с обыском, то туда уж точно лезть не станет – забоится. А так как никто пока ни к кому с этой целью в наших краях не пришел, то и уверенность такая еще ни разу не была поколеблена. И с каждым днем только крепнет.
В-третьих, в этом проявляется своего рода иерархическая логика: кто еще может лучше за деньгами присмотреть, как не старшой? Или два старших? Крысятничать они не станут – своего бабла навалом, – возьмут себе положенное, а остальное отдадут. А эти еще и не брали себе ничего – сохраняли молча и отдавали по первому требованию. Ну просто лапочки! Правда, находились такие служивые люди, которые шепотом уверяли, что если оставить там деньги на ночь, то утром их будет существенно меньше. Чуть ли не вдвое. Но желающих это попробовать было немного. И жалко рисковать заработанным, и каким-то язычеством такое жертвоприношение отдавало. Ну прямо: «Взимах Перун дань своем и отпустих». Небось, уборщицы какие-нибудь втихую тырили или свой же брат-чиновник.
В-четвертых, – и логики здесь уже нет никакой, сплошные
В такой ситуации отказ вешать руководящие портреты был равносилен заявлению: я взяток больше не беру и брать не буду! А наш чиновник, не берущий взяток, согласитесь, это уже нонсенс какой-то. Полная диковина и артефакт. Легче себе представить папу римского, танцующего перед собором Святого Петра ламбаду в оранжевом одеянии и кричащего: «Харе Кришна! Харе Рама!», или нацбола, лобызающегося с хасидом, или ваххабита, отнимающего жадно кусок сала у хохла, чем подобного чиновника. Товарищи такому доверять не смогут! А уж начальство – и подавно.
Так что мэра нашего можно было понять. Тем более что дальнейшее его недоумения только усугубило.
– Не могу я их повесить, – упрямо сказала Жанна. – Они гармонию нарушают.
– Какую гармонию?! – прорычал мэр. – У тебя что – месячные?
Связь между гармонией и месячными Жанна не уловила, поэтому честно ответила:
– Нет… А что?
– А то! – доступно ответил Фуфаев. – Чего тебе тогда в голову ударило?
– Ничего, – пожала плечами Жанна.
– Тогда… верни… портреты… на место… – медленно, с расстановкой произнес мэр.
– Зачем? – продолжала удивлять его Жанна.
– Для красоты! – рявкнул Фуфаев.
– Да ну, они некрасивые. Злые какие-то… Смотрят так, будто я у них чего-то украла.
На этом месте мэр вздрогнул и с подозрением уставился на подчиненную. Дело в том, что крала-то как раз она у них постоянно. На том, собственно, и сидела, для того из области привезена и была. Ну не у них конкретно, конечно, кто ж себе такое позволит, самоубийц нет, а у государства, и не для себя, в общем-то, а именно что для мэра и для тех, кто за ним и над ним стоял, но ведь и ей кой-чего перепадало! Уж не бедствует! Квартира, машина, дачка нехилая… Во Франции была, в Италии, в Англии, только что вон в Индию слетала с художником каким-то своим на месяц, загорела, как папуас… Так что слова такие ее странные можно было объяснить только двумя причинами: либо она совсем с ума двинулась, резко позабыв обо всем, либо решила «соскочить». И еще неизвестно, что хуже.
– Не злые, а строгие, – наконец, осторожно сказал мэр. – За порядком следят.
– А чего за ним следить, если все равно его у нас нет нигде? – выдала следующий крамольный перл Жанна. После чего соединила перед собой ладони, склонила голову и протянула: – А-ум.
«Нет, все-таки дурка», – подумал Фуфаев, а вслух произнес:
– Почему же нет? Есть. Наводится… сверху вниз.
– Нет и не будет. Пока каждый из нас не сделает свой нравственный выбор: либо он с добром вместе, либо со злом.