Средневековая история. Тетралогия
Шрифт:
Дамис даже не сомневался: если у него будут время и возможность, графиню он обаяет. И не такие ему в руки падали. Видели мы и получше, и покрасивее…
И Кальма тут лишь помеха.
— Как ты себе это представляешь? Госпожа графиня, она дура, но больше не будет?
— Что?
— То! Кто тебя за язык тянул, сумасшедшая?! Графиня здесь власть! А ты ей дерзить в лицо? Нарвалась? Довольна?
— Неправда! Это все ее нянька… Дрянь старая!
— Дура, — бросил мужчина.
Но смягчился,
— Если представится случай что-то изменить, я постараюсь. Обещаю тебе. Но для этого нас не должны видеть вместе.
— Как?! Но ты же…. Я же….
— Вот так. Если нас увидят вместе, станет ясно, что я твой любовник и графиня перестанет мне доверять.
— Но мы ведь будем встречаться? Ты меня не бросишь?
Именно это мужчина и собирался сделать. Но сообщать об этом не хотел. Ни к чему.
— Да, разумеется. Но не сегодня. Мне сейчас надо идти…
Кальма всхлипнула, но мужчина был непреклонен:
— Нам надо быть на ужине. Госпожа графиня распорядилась подавать учителям отдельно, в малую трапезную.
— Вот еще! Я же говорила — она обезумела!
— Это ты обезумела. Если такое говоришь. Задница зажила?
Кальма прикрыла рот.
— Госпожа графиня сочла, что мы должны знать, кто и чему обучает леди Миранду. — Дамис на миг задумался, вспоминая слова экономки. — Если мы будем работать совместно друг с другом, учеба пойдет лучше.
— Глупости какие!
Дамис пожал плечами.
Может быть, и глупости, но было что-то в таком подходе…
— Ты бы язык придерживала, донесут графине, что ты болтаешь, — век ничего, кроме навоза не увидишь. А то и погонит со двора…
— Ты же меня не бросишь!
Ага, как же! С тобой, дурой, бродяжничать уйду… Да кому в этом захолустье учителя нужны?
С…а!
Мужчина грязно выругался про себя.
И принялся успокаивать женщину. И такая она чудесная, и хорошая, и замечательная… и он ее не бросит, и уговорит графиню…
Зачем?
Да чтобы не оставлять за спиной разгневанную женщину. Пока графиня не будет его поддерживать, с Кальмой лучше не ссориться. А то ославит на весь свет. Одно дело — тихонько поблудить.
Другое — растрепать об этом по всему замку. Тут и выгнать могут.
А этого ему не хотелось. Иртон — неплохое местечко. Тем более после одной истории…
Ивар зашел к графине поздно вечером, когда Лиля уже готовилась спать.
Но ругаться женщина не стала. Ерундой вирмане не страдали. Раз пришел — значит надо. Марта посмотрела неодобрительно, но ругаться не стала. Лиля как раз рассказывала Мири сказку. Дождалась, пока девочка заснет, и попросила вирманина отнести ее в кровать. И возвращаться.
Ивар так и сделал.
Лиля сильно
— Что скажете?
— Раскололся мужик, как сухое полено. Ему и так плохо было, а когда мы еще добавили, потек свечкой…
— И?
— Воровали они. Эдор воровал, а этот его прикрывал перед графом. Доходы делили пополам.
— Ага. А здесь сообщники были?
— Ширви говорит, кто-то из старост. Но кто — не знает.
— Точно не знает?
— С точильным камнем спрашивали, госпожа графиня.
Лиля по возможности злобно ухмыльнулась. Хорошая вещь — Молот Ведьм, там такого нахватаешься… И вообще, не имеешь ты права показывать, как тебе неприятна мысль о пытках. Не имеешь. Сейчас это просто как одна из фаз допроса. Не пытали — не поверят. Если она скажет о милосердии — ее просто не поймут.
— Ага.
— Сами его допросить соизволите?
— Вот еще… Бросьте под замок, потом, если что вспомню — допрошу. А пока… пусть пишет признание. Также в присутствии пастера и Тариса Брока.
— А потом?
— А потом подождем королевского представителя. И сдадим ему сукина сына с рук на руки.
— Как прикажете, ваше сиятельство.
— И конечно расспросите его, где деньги.
Лиля подозревала, что в столице. Но вдруг есть надежда хоть что выцарапать? Если деньги куда-то вложены, в корабли, ценные бумаги, дела… Отписать отцу — и пусть поработает на благо дочки?
— Расспросим, ваше сиятельство.
Лиля кивнула.
— Может быть я и сама поприсутствую, но не сейчас. Мне бы еще пару дней полежать.
Лиля и правда чувствовала себя не слишком хорошо. Утешало одно — аппетита не было, есть хороший шанс похудеть еще.
Эх, тяжко жить на белом свете…
На следующее утро уехал Тарис Брок. Распрощался с графиней, обцеловал ручки, пообещал передать письма и был таков. Лейс отрядил шестерых солдат ему в сопровождение, а Лиля слезно попросила передать отцу, что она будет молиться за его здоровье. И попросила прислать сюда кого-нибудь из Альтвера. Пусть разберутся с убийцами и ворами, а то ж в замке жить страшно!
Тарис обещал и это. А заодно — передать письмо Торию Авермалю. Внутрь Лиля вложила записочку и для Хельке. Но одно дело — барону, а другое — ювелиру-эввиру. Ни к чему Тарису лишняя информация.
Слишком уж он ее взглядами раздевает.
Нехорошо.
Лиля понимала — в этом мире она должна быть вне подозрений.
Как жена Цезаря. Пусть даже Цезарь весь Рим переимел.
Ничего, дорогой супруг, дайте мне только на ноги встать и развернуться по-настоящему. А потом мы с вами еще рогами посчитаемся…