Средство против шарлатана
Шрифт:
— Что намного больше их истинной стоимости, — заметила Рахиль. — Ладно, не придется самой собирать, — добавила она, выбирая восемь лучших пучков для отца, Наоми и расплачиваясь мелкой монетой. — Идем, Юсуф, — позвала девушка.
Ответа не последовало.
Она огляделась в толпе. Юсуф был увлечен разговором с мальчиком примерно его возраста. Рахиль вздохнула, потому что почти всю жизнь ей приходилось ждать Юсуфа, и отправилась за ним.
В это время кто-то окликнул ее. Оказалось, что это Далия с матерью и слугой. Если Далия узнала
— Рахиль! — крикнула Далия. — Пойдем с нами, прошу тебя. Мы ищем шелк, и нам нужно твое мнение.
— Шелк для платья?
Далия кивнула.
— Для особого платья?
— Ах, Рахиль! — Подруга сжала руки девушки. — Папа ездил в Барселону и виделся с тем господином, о котором я тебе рассказывала…
— Далия, — вмешалась мать, — ты ведешь себя нескромно. Пока ничего еще не решено. Сейчас ты всем разболтаешь и тогда…
— Мама, Рахиль не все. Она никогда не сплетничает. Она все обо всех знает, но не говорит ни слова. Правда, Рахиль?
— Я действительно не должна ничего рассказывать о пациентах отца без его разрешения. Даже говорить, кто они.
— Вот видишь! Поэтому ей я могу сказать, и она никому не выдаст. Мне нужно красивое платье, потому что он приезжает сюда по делам, но на самом деле чтобы увидеть меня. — Далия хихикнула с уверенностью, что любой увидевший ее мужчина найдет ее неотразимой. — И если мы друг другу понравимся, мы поженимся. — Эти слова она произнесла шепотом, словно их окружали бесчисленные соседи, любящие посплетничать. — Папа говорит, что он красивый, богатый и очень милый. — Далия заговорила быстрее, чтобы не услышала ее мать. — Признаю, что Ягуда вовсе не милый. Он сердится, когда не получает того, что ему нужно, а люди говорят, что с сердитым мужем очень трудно жить.
— Значит, он очень рассердится, когда узнает, — заметила Рахиль.
— Да, но я-то этого не увижу. Я буду в Барселоне. — Далия снова прыснула и потянула Рахиль за руку к лавке, где к восторгу покупателей были выложены куски шелка.
Далия с матерью остановились на двух тяжелых шелковых тканях прекрасного качества — алой и сливово-красной. — Из этого получится великолепное платье, — заметила Далия, указывая на алый кусок, — его надо украсить… чем же мне его украсить? Может, накидкой? Она должна быть другого цвета, и я хочу прорези в рукавах, это так роскошно, но зеленый или синий… — На лице девушки отразилось сомнение. — Как ты считаешь, Рахиль?
Рахиль взглянула на подругу, на шелк и подумала, что это неудачный выбор.
— Только не синий и не зеленый, Далия. Возможно, другой цвет подойдет больше, — посоветовала она.
— Госпоже Далии не стоит надевать ни тот, ни другой цвет, — раздался позади негромкий голос. — Взгляните лучше на это.
Все обернулись. В лавке стоял Юсуф, держа в руках кусок шелка теплого желтого цвета, цвета золота или осеннего солнца, яркого и сияющего.
—
Тут вмешался торговец шелками.
— Госпожа, это не желтый. Это золотой, почти шафрановый оттенок, и он очень подходит к цвету лица юной дамы. Взгляните, госпожа, как оживает красота вашей дочери, озаряя даже мою бедную лавку, когда я прикладываю ткань к ее лицу. — Он вырвал кусок шелка из рук Юсуфа и приложил его по всей длине к плечу Далии. — Если госпожа пожелает, я пришлю вам этот кусок, а к нему шелк для отделки различных оттенков, чтобы вы могли выбрать.
Все посмотрели на Далию. Юсуф и торговец были правы. Рахиль подумала, что ни один мужчина не смог бы устоять перед ее подругой, одетой в платье такого цвета.
Мать внимательно осмотрела Далию, сделала несколько шагов назад, приложила шелк к лицу и волосам дочери, а затем принялась оживленно спорить о цене. Обе девушки вышли на улицу, прихватив с собой Юсуфа.
— Как ты додумался выбрать этот цвет? — спросила Рахиль. — Мне он даже в голову не пришел.
— Мне он понравился, — ответил Юсуф, но перед его мысленным взором возник образ его прекрасной матери в великолепном шелковом платье такого же цвета. Постепенно он померк, и Юсуф пытался вспомнить, был ли у нее такой же цвет лица, как у юной девушки, которая стояла рядом с ним, закрывшись накидкой от любопытных взглядов.
— Что ж, ты всех поразил, — продолжала Рахиль. — А с кем ты разговаривал?
— С Хасаном. Его хозяин — ученый, но не очень добрый. Он говорит на моем языке, поэтому мне иногда приятно с ним поболтать, — довольно неуклюже добавил Юсуф.
— Не сомневаюсь.
В этот момент из лавки вышла торжествующая мать Далии, довольная заключенной сделкой.
— Я должна возвращаться, — сказала Рахиль. — Иначе мама будет волноваться. Юсуф пойдет со мной.
А Далия с матерью и слугой отправились в поисках приманок для ювелира.
Несмотря на уверения, что ей надо спешить, Рахиль не торопилась возвращаться домой. Стоял чудесный день для этого времени года, и у нее было прекрасное настроение. Девушка зашла в лавку перчаточника Эфраима, который сегодня выставил новый товар, — прелестные перчатки серого цвета, вышитые мелкими бусинками. Юсуф вертелся позади. Лавка была пуста, и Рахиль подняла с лица накидку, чтобы получше рассмотреть образцы, выставленные Эфраимом.
Ее испугал пронзительный крик с улицы, Рахиль подошла к двери, ничего не заметила и шагнула наружу.
— Вот она! — крикнула стоящая напротив женщина.
Рахиль вышла на площадь, чтобы увидеть, кто так привлек всеобщее внимание, и тут поняла, что краснолицая матрона в дверях дома напротив указывает на нее.
— Я узнала ее, когда она переходила площадь, такая дерзкая, в этой накидке, в какой была в доме ткача.
— Это дочь лекаря, — поддержала ее другая женщина, только что выбежавшая из своего дома. — Рамон так сказал.