Срезающий время
Шрифт:
— Впрочем, — сухо произнёс я, — мы заболтались, а песок практически весь высыпался. Вы хотели поведать мне о своих фантазиях про Анну Викентьевну? Я Вас внимательно слушаю. Расскажите, мне будет интересно, а то моя экспериментальная вивисекция весьма бедна. Я вот, пока не могу представить, с чего мне начать: то ли раздеть вас и обварить кипятком ноги; то ли сначала выколоть вам глаз?
— Вы ненормальный? — испуганно произнесла Жульет.
— Девочка, не в уме оказалась именно ты. Вместо того чтобы просто купить у поручика его штуцер, пусть даже за фальшивые ассигнации, которыми тебя изрядно снабдили, ты начала совершать ошибку за ошибкой. Сначала послала каких-то бандитов, а затем сама попыталась исправить свой промах и ещё больше накуролесила. Неужели ты до сих пор не поняла, что тебе надо молиться всем святым, дабы только выйти отсюда живой.
— Шутите! Это хорошо. —
"Поверь, уж я-то постараюсь соответствовать этому образу, — подумал я, протирая крупное зелёное яблоко платком, — отвлечь бы тебя на секунду. Кто знает, что ты там в своей голове припрятала".
Момент настал буквально сразу же. Жульет продолжала нести всякую чушь и, не вставая с кресла, сунула руку в ридикюль пытаясь что-то достать. Именно тогда, почувствовав для себя опасность, я стремительно закрутил платок вокруг яблока и получившийся кистень обрушился на голову гостье. Безусловно, бить женщину даже в такой ситуации не совсем правильно (Жульет и в голову не могло такое прийти), но в своё оправдание могу лишь сказать: я действовал с минимальным для неё ущербом. Причём при явной угрозе своей жизни — спрятанный в её сумке стилет тому подтверждение. Кстати, обещания даме надо выполнять, где там шнурок для вызова? Ага, вот он. Хороший дом у Есиповича и, главное, комнат много.
Буквально звенящая тишина прервалась стуком молотка по чему-то мягкому и влажному, а за этим раздались громкие и продолжительные вопли. Затем вой и крики уже не прерывались. Свыше четверти часа тянулись жуткие терзания, пока леденящие душу свидетельства агонии не стихли до неразличимых стонов и слабых всхлипов, от которых мороз пробирал слушателей до костей.
И опять все смолкло. Дверь в оружейную комнату медленно раскрылась, явив взору Жульет тело её любовника Альхена, бывшего чиновника казённого завода, привязанного к стулу с высокой спинкой. Пытки исказили его черты и превратили в самое пугающее зрелище, какое может представить человек. Капли холодного пота, выжатые перенесенными страданиями, проступили на посиневшем от вздутых вен лбе и увлажнили перекошенное лицо. Остро пахло испражнениями и горелым мясом. Глаза, выкатившиеся из орбит, и растопыренные пальцы без ногтей словно укоряли её, допустившую подобное.
— Меня интересует, — произнёс я, — в какой комнате особняка в Шмолино Вы держите Анну Викентьевну. И ответ я хочу получить в течение этого получаса, пока не пришёл конец моему терпению. Время пошло, через пять минут смогу пообещать лишь безболезненную смерть.
— Вы негодяй! — крикнула Жульет, переминаясь босыми ногами. — Идите к чёрту!
— Тимофей, мой вопрос ты знаешь. Принимай клиентку. И да, передние зубы говорить не мешают, но могут укусить.
Я взял стоящую в углу железную кочергу, загнутую на конце буквой "г", оценил баланс и с размаха, словно в руке оказался клевец, всадил в макушку привязанному к стулу насильнику и изменнику.
— Быстрая и безболезненная смерть, — прокомментировал я свой удар.
— Она не в особняке! — завизжала Жульет, как только рука Тимофея схватила её за шею. — В особняке засада. Её заперли в конюшне, в чулане конюха.
— Продолжай, — сделав знак Тимофею отпустить даму.
— C'est affreux, c'est affreux, — бормотала она, и, перейдя на русский, всхлипывая, произнесла: — Мне нужны гарантии.
Француженка польских кровей рассказала достаточно много. Уверен, во все тёмные дела своей службы она никого посвящать не собиралась, но даже полученного откровения хватило бы на немедленную смерть. Воистину, под личиной ангела скрывался дьявол. Не спорю, ей было за что мстить, и в какой-то момент я даже проникся её рассказами, сопереживая и понимая неотвратимость и правильность содеянного. В каждом из случаев она показывала мотивацию своих поступков с такой стороны, что, ставя себя на её место, волей-неволей начинал осознавать: поступил бы так же. Ибо из всего услышанного выходило, что справедливость явно на её стороне и лишь стечение роковых обстоятельств заставляло её совершать неблаговидные поступки. Если б я не представлял характер Жульет и ее пылкую страсть к расчёту и манипуляции, то не смог бы противостоять ей
Вечером мы уселись за стол в гостиной и стали держать совет.
— Ситуация сложная, — говорил Полушкин. — Это не простые наёмники, они все из одного полка. Гвардейцы Макроновского. Тот иуда с казённого завода, Пономарёв, много чего про них рассказал. Помните, когда наши уже подходили к мятежной Варшаве, случился бой под Кобылкой, и Александр Васильевич взял пленными почти тысячу. Думаете, ляхи долго разгребали снег в Сибири? Так что они здесь больше за идею: "Литва от можа до можа", чем за деньги.
— Спасибо, что просветили, Иван Иванович. Значит, станем планировать со всей тщательностью, — только и сумел я из себя выдавить.
— Вы полагаете, что и я взялся бы за это дело просто так, с налёта?! — усмехнулся Полушкин. — Милостивый Вы наш Алексей Николаевич, если б я мог только с ружьём и саблей, я бы давно очистил весь уезд от каторжного сброда. Даже наше приключение месячной давности было по большому счету пустяковым дельцем. Теперь же нам предстоит своего рода состязание, я бы даже назвал его благородным поединком. Когда мы попытаемся проникнуть туда, куда, по хвастливым уверениям мадам Жульет, посторонним все пути заказаны, супротив нас встанут первые сабли. Взять штурмом это гнездо, оплот ублюдка Понятовского, например, является для меня вопросом чести, но для осуществления такого замысла потребуются полдюжины отставных солдат моей роты и две недели тщательной подготовки, в то время как с Анной может произойти непоправимое. Вполне возможно, что у Жульет есть подельник, следящей за ней, и если он уже несётся во весь опор в Герцогство, сообщить, что что-то пошло не так, тогда поверьте, всё станет бессмысленно.
— Безусловно, — согласился я, — этот вариант также нужно рассмотреть. Теперь, что мы знаем? Противник прекрасно вооружён и имеет боевой опыт. Их тринадцать, включая старого привратника, сына Понятовского и двух его цепных псов: Ярослава и Леха. Они ждут нас, и, скорее всего, каждый аршин усадьбы доставит нам неприятность. Но иного выхода у нас нет.
— Дело будет не из легких, — пробурчал Полушкин. — Уж поверьте мне.
— Но что с того, дорогой мой Иван Иванович, что с того? Урзернская дыра также считалась неприступной, однако русское оружие праздновало викторию на Чёртовом мосту. Мужчине свойственно стремиться к подвигу, а иначе, зачем нам жить?
— Предпочел бы пока не прыгать выше головы, — рассмеялся Полушкин в ответ, — а подвиги совершать исключительно в других местах.
— А придётся, насчет этого не сомневайтесь, — ответил я. — Давайте-ка я введу Вас в курс своей задумки и сообщу то, что вы упустили. Я полагаю, что все трудности вполне преодолимы. В системе охраны усадьбы всё же есть одно уязвимое место: пристрастие к горячительным напиткам внебрачного сына Понятовского. Кстати, как отзывалась о них Жульет, пьют они все, но хозяин и телохранители — как фавны, что несколько упрощает нашу задачу. Причём Ярослав и Лех чередуются как собутыльники, и один из них всегда трезв. Надо хорошенько присмотреться к ним и ни в коем случае не спешить. Сдаётся мне, они не только в качестве кампании приставлены к байстрюку. Однако это не помешает нам послать им несколько "заряженных" бутылок. Вполне возможно, что наклюнется с десяток вариантов, как можно провернуть это дельце, так что мы даже сможем выбирать. Это значит, что в любом случае за домом надо будет понаблюдать как минимум пару дней, поскольку могут открыться обстоятельства, на разрешение которых уйдет куда больше времени. Далее, меня интересует некий пан Збышек, о котором упоминал Понамарёв.