Сшивающая
Шрифт:
— Милочка, — проговорила она, глядя на Тину, — Вставайте. Мы у постоялого двора. Выходите и устраивайтесь на ночь.
Тина кивнула и, поправив шаль и шляпку с платьем, прихватив баул с деньгами и документами, вышла на утоптанную снежную площадку. Там стояли легкие открытые повозки на полозьях, тяжелые зимние кареты и привязанные к столбам верховые лошади. Между ними суетились кучера, служки трактира и военные, видимо боевые маги, что направлялись к месту своей службы.
Тина быстро прошла двором и, вспорхнув на крыльцо, толкнула двери в помещение. Там было жарко, влажно и пахло пищей. Она нашла стойку с сидящей за ней пожилой хмурой женщиной и заказала себе отдельный номер с ужином и завтраком. Получив магический ключ и выяснив, как
Здесь, в сутках пути от столицы, еще можно было увидеть такие номера со всеми удобствами, но дальше вглубь страны постоялые дворы все беднели и превращались в убожество уже к окраинам, с общим отхожим местом, стираным бельем с насекомыми и скудной пищей. А пока, Тина наслаждалась легким одеялом и мягкой теплой периной, согретой бутылками с горячей водой. После сытного ужина, она лежала, закрыв глаза и представляла встречу с родными стенами пансионата.
— Как она соскучилась по ним! И хотя ее отсутствие в три с половиной месяца было непродолжительным по времени, то пережитые ею истории во дворце казались годами, так было все мощно и волнительно. За это время она успела влюбиться, разочароваться, поменять мнение о людях, окружающих ее, увидеть необыкновенный дворец и узнать некоторые его тайны, что заставили срочно бежать и прятаться, боясь за свою честь и даже жизнь.
Через двое суток она уже подъезжала к городку, в котором располагался ее пансион, и уже вскоре обнимала всплакнувшую настоятельницу, коллег учительниц и воспитателей и махала своим воспитанницам, что высыпали на лестничную площадку, ведущую на этажи их жилых и учебных комнат.
Вскоре уже после ужина в гостиной, где еле поместились желающие, и даже кучер Митир, что встречал ее у почтовой кареты, чтобы отвезти в пансионат, она рассказывала о своей работе во дворце, о короле и его телохранителе, о королеве-матери и их семействе. Описывала встречи с молодым правителем и бал-карнавал во всех подробностях, как и просили. Зачарованные рассказом, они с восторгом вслушивались в слова Тины, как будто та рассказывала им сказку. Конечно, она не поведала им про дворцовые тайны и интриги и не рассказала о своем побеге. Если ее будут искать, в чем она почему-то была уверена, то первым делом прибудут именно сюда, и она бы не хотела подвергать их разборкам и душевным расстройствам.
Ее поселили в бывшую комнату. Там все было по-прежнему, только отсутствовали ее личные вещи. Митир доставил сюда ее сумки и футляр со скрипкой, но она не хотела пока распаковывать вещи, надеясь на положительный результат ее завтрашней встречи с магом. Переоделась и выглянула в окно. Ее взгляду был привычен этот вид, вдруг поймала она себя на этой мысли и на глаза навернулись слезы. Она шмыгнула носом и вытерла то, что покатились по щекам.
— Все-все, — успокаивала она себя, — Возьми в руки. Завтра будет решаться твоя судьба. Но это пока первый этап. Очень бы хотелось понравиться покровителю и остаться у него в замке на время, пока не уляжется свадебная суматоха во дворце.
С этими мыслями она и заснула. И впервые за эти месяцы она не видела сны и, проснувшись утром, поняла, что отлично выспалась.
Теперь она была готова к новому повороту в ее жизни.
Глава 14. Герцог (она)
Позавтракав, она вышла к ожидавшей ее карете у входа. Митир помог сесть и выехал в предварительно открытые ворота пансиона.
Тина выглядывала в окно, рассматривая окрестности. Городок остался позади и впереди и по краям очищенной и утоптанной дороги, раскинулись земли герцога Савейского, бывшего мага Его Величества короля Сигизмона Второго. Она заметила ухоженную дорогу и добротные дома, прилегающего рабочего поселка, где проживала обслуживающая замок прислуга и служители. Впереди показалось высокое строение с вытянутой башней с флагштоком, мощные стены старинного фамильного замка. Вокруг него тянулся глубокий ров, через который был перекинут деревянный мост и он упирался в открытые ворота, куда и направил Митир карету с Тиной. У ворот, внутри замка, стояли стражники, которые проводили ее молчаливым взглядом. Они были предупреждены об этом визите и знали эту старую карету пансиона.
Подъехав к входу в центральное трехэтажное здание замка, Кучер подал Тине руку и помог сойти на вычищенную от снега площадь. Взойдя на пологое крыльцо, она оглянулась и осмотрела вокруг. Ее приятно поразила чистота и опрятность окружающего жилого пространства. Видна была ухоженность и любовь к собственному жилищу.
Перед ней распахнул высокие двери с поклоном лакей, и Тина вошла в небольшую светлую прихожую, где ей предложили раздеться и приняли верхнюю одежду. Она прошла в холл и увидела широкую деревянную лестницу, с витыми металлическими решетками, наборный паркетный начищенный пол, высокий потолок и картины на стенах в золоченых тяжелых рамах, висящие гобелены, с батальными сценами. Большие витражные окна пропускали много света, несмотря на серость от снежных туч на улице. Мягкие диваны, кресла и канапе с пуфами расставлены по стенам и углам этого огромного помещения. Вазоны со свежими цветами распространяли нежные запахи.
Тина была поражена увиденным, и ее сердце как-то странно сжалось, как будто она вернулась в свой дом, после длительного отсутствия. Очень многое ей здесь показалось знакомым. И даже отлитые оскаленные морды собак, на лестничных решетках, были ей знакомы, хотя она понимала, что здесь впервые.
Тут она услышала тихий голос, что позвал ее по имени. Повернула голову. Напротив нее в инвалидном кресле сидел пожилой мужчина с добрым лицом. Он пристально смотрел на нее и в его глазах было столько любви и печали, что она, повинуясь какому-то странному чувству, вдруг подошла к нему и, опустившись на колени, положила на его протянутые руки свою голову. Ее плечи вздрогнули и из глаз потекли слезы. Она всхлипнула и обняла его худое тело. Старик прижал ее к своей груди и поцеловал в волосы.
— Как же долго я тебя ждал, моя дорогая девочка, моя Есения! — прошептал он.
Тина сначала не поняла, потом подняв голову, с вопросом посмотрела в его такие знакомые до боли глаза.
— Меня зовут Тинесия, милорд, — тихо произнесла она, будто пытаясь не оскорбить того своим опровержением.
— Нет, моя милая, — покачал герцог головой, — Тебя зовут Есения и ты моя племянница. Твоя мама была мне сестрой герцогиней Иридией Савейской.
— Я не понимаю Вас, милорд, — отстранилась Тина, вставая, — Вы что-то путаете. Я Тинесия Вадсбург, ваша опекаемая, безродная дворянка.
Герцог с нежностью смотрел на нее и качал головой, будто не соглашаясь.
— Присядем, девочка моя, мне многое тебе надо рассказать. А потом ты решишь, что будешь делать, и что ты решишь так тому и быть, хорошо? — с надеждой на нее всматривался маг.
Тина кивнула и присела на один из диванов, что показал герцог. Он хлопнул в ладони, и из-за угла показался лакей с подносом, на котором стояли чайник, кувшинчики с молоком и сливками, чашки и вазочки со сладостями и маленькими порожными. Кивнув, тот удалился. Герцог повел рукой над столом с чайными принадлежностями.
— Распоряжайся. Будь хозяйкой, девочка моя.
Тина, слегка опешившая от происходящего, машинально наливала жидкости в чашки, по привычке и герцогу, смешивая их, как для себя. Герцог, глядя на ее действия, улыбался.
— Что-то не так, милорд? — вспыхнула вдруг Тина.
— Нет, что ты, что ты, — засмеялся по-доброму герцог, — Я сейчас еще раз убедился, что ты моя племянница. Так разливала и смешивала жидкости моя сестра. Ты сделал это машинально.
— Извините, милорд, мне так нравится и для вас я тоже так же смешала. Если хотите, то я поменяю.