Сшивающая
Шрифт:
И вот сегодня она покидала сей приют спокойствия и стабильности. В свой двадцать один год, год совершеннолетия и самостоятельности, выезжает в столицу по приглашению королевы-матери занять место младшего библиотекаря-архивариуса во дворце, по рекомендации того же мага, что и определил девочку, не дав ей погибнуть в своем сиротстве.
Прихватив футляр со скрипкой и баул с личными вещами, Тина окинула взглядом свою комнату, в которой провела последние три года, вздохнула и, накинув капюшон теплого плаща, вышла, тихо прикрыв за собой дверь. Она спустилась с этажа в прихожую и увидела там, ждущих ее, милых сердцу, настоятельницу, учителей и воспитателей. Обняв всех по очереди и выслушав наказы, смахнула слезу.
— Что-то ее ждет? А здесь остается почти семья. И она их никогда не забудет.
Вышла к ожидавшему ее кучеру и перед тем, как взобраться в карету, оглянулась на окна трехэтажного особняка с обшарпанными стенами и давно не крашеной крышей. В окнах стояли группки учениц махали ей руками и слали воздушные поцелуи. Она махнула им в последний раз, громко вздохнула и подала мужчине руку. Быстро закрыв за ней дверцу, кучер вскочил на козлы и гикнул лошади. Та фыркнула и взяла старт. Карета выехала за ворота и еще долго ей смотрели вслед две монашки и молились за молодую леди, леди Тинесию Вадсбург.
Лошадь резво бежала по укатанной дороге, разбрызгивая лужи, куда попадали копыта, в накопившуюся в выемках воду. Было мокро и холодно. Тина долго с тоской смотрела на проносящийся мимо нее ландшафт. И осень с дождями была не только снаружи, но и в душе этой черноглазой девушки с тонкими аристократичными чертами лица.
— Ах, если бы не приглашение самой матушки королевы, она бы ни за что не покинула свой пансионат, где все было знакомо и привычно, где тебя любили и уважали и даже прислушивались. Особенно после того, как она нашла денежный сундучок настоятельницы, когда тот пропал прямо из ее опочивальни. А там все содержание пансиона!
Было много слез, опросов местным полицейским чиновником и даже приглашали мага, но найти вора, а тем более деньги, так и не смогли. И только Тина, применив свои наблюдения и логику, смогла определить и вскоре доказать, что вором была новая помощница повара, и найденный в ее комнате сундучок с целым содержимым был тому доказательством. Ее уволили и даже выслали на общественные работы на три года, когда она созналась на суде в своем поступке. А Тину все поздравляли, и даже сам главный полицмейстер жал ей руку и звал к себе на работу. Она, смеясь, отказывалась, ссылаясь на свой несовершеннолетний возраст и их практически мужскую компанию, ибо не следует юной леди, появляться часто среди чиновников мужчин.
И вот сейчас она едет в новую жизнь.
— Что ее там ждет?
Карета катилась по мокрой дороге уже три часа. Сумерки сгущались. И вот показался постоялый двор, первый на ее пути. И еще они только в начале его. Долгих трое суток, придется трястись в пансионской карете. Лишь бы выдержали колеса и лошадка, а так ничего, она потерпит, хотя холод и мокрота уже заползли в коробку, где куталась в теплую накидку молодая девушка.
Сегодня первая остановка. Кучер Митир, что служил при пансионате уже более двадцати лет, вывел из кареты Тину и, бросив служке вожжи, повел ее за собой. В зале было тепло и пахло жареным мясом и пивом. Заказав для молодой леди комнату с теплой постелью и ужином в номер, Митир, проводил ее, а сам, проверив состояние кареты и уход с кормежкой своей лошадки, заказал много мясного рагу с овощами и пива.
Утром они вновь отправились в путь. Уже потеплело, дождь прекратился, выглянуло солнце и даже на душе посветлело. Кучер Митир что-то напевал сидя на козлах. Тина приоткрыла окно, и свежий ветерок захолодил ее лицо и руки.
— Еще два дня и мы на месте, — думала она, оглядывая открывшиеся просторы полей, холмов и перелесков, окутанных багряно-золотистым флером поздней осени. В ее голове рождалась мелодия, и она поспешила к нотным листам записать ускользающую музыку осени.
И вот последний постоялый двор. Уже завтра они въедут в столицу, где она должна предстать перед взором своей работодательницы королевы-матери. Тину это немного напрягало, и пропал даже аппетит, хотя она ужасно проголодалась, а от подноса с ужином, что стоял на ее столе в съемной комнате, тянуло свежим хлебом и овощным рагу. Она поковырялась в нем, съев немного, выпила кружку теплого молока с медом и краюхой свежеиспеченного хлеба. Постучавшись, зашла служанка и забрала поднос, пожелав леди доброго сна. Тина откинула покрывало, вытащила уже остывшие бутылки с водой, что согревали ее постель, и уже собралась раздеться, как услышала громкие крики и бег по коридору. Выглянула за дверь. Там метались люди с испуганными лицами.
— Что случилось? — выкрикнула она в лицо одной из служанок, что стучала в двери.
— Пожар, леди! Пожар! Все выходите на улицу!
Тина заскочила в комнату, схватила свой баул и футляр со скрипкой, накинула плащ, и побежала вместе со всеми по коридору на выход. В дверях на лестницу в зал уже скопилось много испуганных женщин, мужчин и детей. Они толпились и давились. А внизу из кухни в столовую катил волнами черный дым с едким запахом. Тина остановила мечущуюся испуганно служанку.
— Стой! Есть еще выход?
Та ошалело глядела на нее, не понимая вопроса. Тина встряхнула ее за плечи.
— Ты слышишь меня? Есть еще какой-то выход из этого коридора?
Служанка кивнула, наконец, сообразив, что эта леди от нее хочет.
— Где? Показывай, — и толкнула ее в спину.
Служанка побежала и Тина за ней. Она вывела девушку в другом повороте на глухую дверь.
— Она закрыта, — вскрикнула служанка, — если только выбить. Но мы не сможем сами.
Тина приостановилась. Потом махнула ей рукой, мол стой тут, и бросилась обратно.
— Мужчины! — закричала она, вбегая в коридор в котором стояла толпа.
— Я нашла выход, — закричала вновь, — Но дверь надо выбить. Она закрыта. Давайте за мной, — и замахала рукой, поворачиваясь бежать.
Несколько мужчин бросились за ней, и вскоре вся толпа перетекала в служебный коридор, за дверями которого была долгожданная свобода. А дым уже медленно вползал в коридоры второго этажа. Дети первыми начали кашлять и задыхаться.
— Выбивайте дверь, — крикнула Тина остановившимся мужчинам, — Женщины разбирайте полотенца и вот кувшины с водой. Мочите их и прикладывайте ко рту. Дышать только через них, — командовала она и ей молча подчинялись.
Навалившись на двери, которая открывалась наружу, мужчины выбили ее из косяка вместе с коробкой и покатились по лестнице вниз на улицу. Свежий воздух ворвался в коридор и все разом закричали и побежали к выходу.
— Не бегите, — неслось им в след, — упадете и поранитесь!
Но толпа не слушала. И вновь образовалась давка и крики. Наконец она рассосалась и Тина, подхватив свои вещи, спустилась вниз, где ее уже поджидал кучер с испуганными глазами. Схватив за руку, он суетливо оглядывал ее и спрашивал, не жалуется ли она на что-то, не поранилась ли, на что Тина отмахивалась и успокаивала охавшего мужчину.