СССР. Зловещие тайны великой эпохи
Шрифт:
Но если оставить в стороне непреодолимые силы стихии и бесчеловечные действия фашистов, то, безусловно, главной причиной трагедии баржи № 725 был человеческий фактор. К сожалению, история нашего Отечества изобилует примерами, когда тысячи жизней считались ничем по сравнению с кем-то поставленной целью, и трагедия на Ладоге не является исключением. Была поставлена задача отправить людей через озеро, и она была решена. Но какой ценой!
И видимо, такие трагедии у нас еще не скоро станут лишь страшным воспоминанием. Поскольку и по сию пору не изжито главное: за ценой не стоят одни, а расплачиваются, часто собственными жизнями,
Аэростаты заграждения в небе столицы сбивали… и наших летчиков!
Эта глава — об аэростатах заграждения, которые были на войне.
«Аэростаты? — спросит иной читатель. — На войне? Не слыхал, да что им там делать, пузырям, наполненным водородом, гвоздем ткнешь — проткнешь, спичку поднесешь — сгорит, как факел…»
Да, уважаемый читатель, и все равно, несмотря на их уязвимость, они прикрывали от прицельного бомбометания фашистских бомбардировщиков более 20 крупных наших городов от Баку до Мурманска!
И прошли с ними боевую фронтовую службу почти 50 тысяч воинов-аэростатчиков. Почти армия! В этом очерке ветерана воздухоплаваения Александра Бернштейна рассказывается о противовоздушной обороне Москвы и раскрываются некоторые секреты: оказывается, своих, советских самолетов под Москвой мы потеряли больше, чем немцы — своих при столкновении с тросами аэростатов заграждения!
Эти факты ранее не обнародовались, но в секретных архивах содержатся такие сведения. Хотя лично я, как профессионал, военный, знал об этом и ранее…
В основе изложенных фактов лежат архивные документы Министерства обороны, беседы с офицерами, сержантами и рядовыми воинами, ныне пенсионерами, из этих частей, а также посещение автором частей АЗ ПВО Москвы в 1944–1945 годах.
Все документы еще 8-10 лет назад имели гриф «Секретно» и даже «Совершенно секретно». Время сняло эту тайну, и подробности публикуются впервые.
Накануне
Советское правительство еще до войны рядом своих решений укрепляло противовоздушную оборону западных и юго-западных границ страны и особенно выделяло защиту Москвы, Ленинграда, Баку, Киева, Минска, Одессы, Риги и других городов, в основном приграничных, а также столиц наших республик. Для обороны столиц с воздуха был сформирован 1-й корпус ПВО, командиром которого был назначен и был всю войну генерал-майор артиллерии (впоследствии генерал-полковник) Д. А. Журавлев.
В состав корпуса на 22 июня 1941 года входили пять зенитных артполков — всего 576 орудий, один зенитно-пулеметный полк — всего 324 ствола, 1-й и 9-й полки аэростатов заграждения (АЗ), два зенитнопрожекторных полка — всего 318 прожекторов, два полка ВНОС — 580 постов наблюдения, 9 радиолокационных станций разведки самолетных целей РУС-1 (и РУС-2, что было тогда редкостью) и другие части (связь и т. д.).
1-му корпусу ПВО был оперативно подчинен 6-й истребительный авиационный корпус (командир — полковник И.Д. Климов), который состоял из 11 авиационных полков, — всего 387 самолетов-истребителей.
Силы были немалые, но это по штату, а фактически меньше. Боевая тактика ПВО по защите Москвы была запланирована еще до войны, была рассчитана и распределялась по видам вооружения. Истребительные авиаполки должны были базироваться в радиусе 120 километров от центра Москвы. Их задача — встреча и уничтожение
1-й и 9-й полки аэростатов заграждения были сформированы в Кунцево на базе отдельных отрядов АЗ, вооруженных уже с 1934–1936 годов. Кадры в эти полки поступали из опытно-испытательного воздухоплавательного дивизиона, а также с офицерских курсов ПВО. Первым полком АЗ командовал подполковник П.И. Иванов, его заместитель подполковник Худинский, начальник штаба майор К.И. Зилле, инженер полка капитан В.М. Немцев. 9-м полком командовал майор Э.К. Бирнбаум, его заместитель батальонный комиссар Д. А. Зах-ватаев, начальник штаба майор Остроумов.
Каждый полк должен был иметь по штату 216 постов АЗ. Для прикрытия Москвы планировалось поднимать 432 аэростата на дистанции 800-1000 метров друг от друга. В тот период площадь центральной части столицы была около 200 квадратных километров, а по границам города — около 330 квадратных километров. Следовательно, штатной численности было вполне достаточно, чтобы создать 100 процентов вероятности столкновения самолета с тросом при его полете ниже потолка поднятия аэростатов по курсу через центр столицы с любого направления.
Аэростаты заграждения предвоенного выпуска имели высоту подъема 2,5–3 километра одиночных АЗ, а в системе «тандем» — 4–5 километров. Применялись аэростаты типа КВ-КН, КТВ-КТН, К6В-К6Н с наземными лебедками Л-36 на шасси ГАЗ-АА. К концу войны кроме перечисленных на вооружении были одиночные АЗ КО-1 и БАЗ-136, последний тип применялся и в тандеме с немного большим потолком.
Однако, несмотря на принимаемые правительством меры, промышленность не успевала обеспечить войска ПВО всей необходимой техникой до штатного расписания. Так было с зенитной артиллерией, самолетами и аэростатами. По состоянию на 22 июня 1941 года полки АЗ 1-го корпуса ПВО были обеспечены аэростатами, лебедками и другой техникой не более чем на 40 процентов. Что касается личного состава, то он был, как обычно, по штату мирного времени, то есть примерно 25 процентов от необходимого в случае войны.
Нужно сказать, что структура полка АЗ была сложной и перегруженной. Полк имел два дивизиона и 108 постов в каждом. Дивизион состоял из четырех отрядов по 27 постов, отряд — из трех звеньев по 9 постов АЗ в каждом. На посту АЗ несли службу 12 человек: командир — старший сержант, моторист-сержант и 10 крас но армейцев-воздухоплавателей. Таким образом, командир звена АЗ, командуя девятью постами и не имея заместителей и техники, был единственным средним командиром на 108 военнослужащих. В то же время в стрелковой роте на 120 человек было 6 средних командиров. При этом полк АЗ был разбросан по территории 180–200 квадратных километров и поэтому был трудноуправляемым. Сейчас по прошествии времени хорошо видны эти и другие просчеты и ошибки. Но в те годы рассуждать, а тем более критиковать не приходилось, да и само понимание проблемы приходит с опытом.