СССР. Зловещие тайны великой эпохи
Шрифт:
— Хорошо! Вы меня убедили, что я состою не в той партии, которая мне нужна.
Вскоре Герлах вступает в коммунистическую партию. Он уже не молод, страдает диабетом, но женится на своей студентке, Кристине, очень красивой девушке, дочери университетского профессора. В их доме Зорге и Кристина часто ведут долгие беседы. Кристина тоже не мыслит своей жизни без революции. Что не мешает ей испытать на себе странное влияние, которое всегда оказывал на женщин Рихард Зорге. Произошло то, что можно было предвидеть: Кристина бросает мужа и уходит жить к Зорге. Она была старше его на пять или шесть лет. Все, кто знал их семью в то время, повторяли: «Но красота ее была настолько свежей, что она казалась моложе его…»
Рихард Зорге принимает
Через год руководство партии предлагает Зорге оплачиваемую работу профессионального революционера, партийного функционера. Он отвечает, что «хотел бы продолжить накопление практического опыта в дополнение к университетским знаниям». Он устраивается на работу в Институт социальных наук во Франкфурте-на-Майне, одновременно «активно участвуя в работе партийной организации».
Во Франкфурте Зорге снова встречается с Герлахом. Для старого профессора развод оказался просто незначительным эпизодом, который никак не повлиял на его дружбу с Зорге и с… Кристиной. Профессор Пауль Клюк рассказывал, что Рихард и Кристина остановились в «меблированной хижине», в старой комнате кучера, расположенной над пустующей конюшней в одной городской аристократической усадьбе. Один их друг, художник, разрисовал стены комнаты в веселые цвета. Их дом стал центром притяжения местной прогрессивной интеллигенции. У них часто собирались художники, музыканты, актеры. Обычно эти собрания, шумные и веселые, проходили субботними вечерами и заканчивались на рассвете.
В институте Зорге пишет и публикует работу «Накопление капитала и Роза Люксембург». Медленно и уверенно Рихард Зорге поднимается по лестнице, которая ведет его к профессиональной партийной деятельности. Когда? Где? Он еще не знал. Он ждал. Он работал для этого.
Ветераны коммунистического движения — когда их удавалось вызвать на откровенность — с ностальгией вспоминали те времена, начало 20-х. Впервые в истории теория переплелась с реальностью. Все, что родил человеческий ум; все, что было написано на бумаге Фурье, Прудоном, Марксом, Энгельсом; все, о чем люди до этого только мечтали, — уже начало осуществляться. Одна из самых больших стран мира доказала, что можно победить капитал и не только выжить, но и жить! Все казалось прекрасным, воодушевляющим. Трудности придут позднее — когда разгорится борьба в советском руководстве.
В 1922 году коммерсант, разбогатевший на торговле зерном с Латинской Америкой, Херман Вейл, «один из самых богатых евреев во Франкфурте», совращенный новыми политическими идеями, основал Общество социальных исследований. Среди членов-основателей этого общества — профессор Герлах и доктор Зорге. Понятно, какого рода деятельностью занималось это общество. Вокруг него образовался кружок прогрессивных интеллигентов. Там были немец Альфонс Пакет, «старый журналист и писатель-квакер», американец Джон Рид, англичане Артур Рэнсом и Филипп Прайс. Они часами рассуждали об Октябрьской революции. Один из участников этого «общества чистых идей» вспоминал, насколько «новое лицо России
А затем настал момент, когда судьба Рихарда Зорге повернулась, приняв форму сурового директора Института Маркса — Энгельса — Ленина в Москве Д. Рязанова. Официально он приехал в Германию для поиска оригинальных документов, касающихся истории марксизма. Рязанов встретился с Зорге, чтобы поговорить с ним о дяде, секретаре 1-го Интернационала. Но он не скрывал своего глубокого интереса к самому Зорге. Уезжая в Россию, он пригласил его поработать в Москве, в Институте Маркса — Энгельса — Ленина, над новым популярным изданием Маркса. Вероятно, Зорге склонялся принять это предложение, так как начал консультироваться с руководством партии в Берлине. Но там ему не разрешили покинуть Германию. Его час еще не пробил. Но Рязанов его не забыл. В Москве он расхваливал способного молодого немца, прочил ему великое будущее, убеждал, что ему надо помочь. Его имя? Рихард Зорге.
В апреле 1924 года во Франкфурте-на-Майне состоялся IX съезд КПГ. Он проходил полуподпольно. С ноября прошлого года правительство Веймарской республики объявило коммунистическую партию вне закона: надо сказать, что та, по приказу Москвы, попыталась раздуть в Германии — начиная с Саксонии — вооруженный мятеж, который оказался плохо подготовленным и закончился сокрушительным поражением. Официально решение запретить коммунистическую партию было вскоре отменено, но немецкие коммунистические лидеры знали суровый нрав германской полиции и опасались репрессий, которые могли начаться в любой момент.
Съезд проходил в жестоких спорах. Немецкие коммунисты пришли к нему в состоянии, далеком от единства. Ответственность за провал прошлогоднего восстания и понесенные жертвы многие с горечью связывали с приказом Москвы, и они были правы. Москва это знала. Мощная делегация «братской партии» была прислана из России во Франкфурт: речь шла о спасении лица Коминтерна в Германии и особенно поддержании его до тех пор непререкаемого авторитета. Делегацию возглавлял Дмитрий Захарович Мануильский, большевик из «старой гвардии». В нее входили также Соломон Лозовский, представлявший Международный красный профсоюз (Профинтерн), и три члена ЦК ВКП(б).
Зорге поручили разместить и охранять советскую делегацию: по крайней мере два или три ее члена поселились у него дома, в «меблированной хижине».
В это время Зорге был не самым важным коммунистом, чтобы прямо участвовать в дискуссиях на съезде. Ясно только одно: его личность, если можно так сказать, его шарм привлек внимание Мануильского и других членов русской делегации. Определенно известно, что после окончания съезда Зорге было предложено «приехать поработать в штаб-квартире Коминтерна в Москве». Международному коммунистическому движению нужны были такие люди, как Зорге.
Зорге стоял на пороге решающего поворота в своей судьбе. Согласиться? Ему скоро тридцать. Если он примет предложение, ему придется отказаться навсегда от личной независимости, от всяких личных амбиций. И это означает то же самое, что, например, вступить в масонскую ложу. Но орден, в который звали Зорге, не признавал Бога. Для его членов был только один бог, один хозяин — пролетариат. Для революционера типа Зорге все, что родилось в России, было порождением нового мира, к которому он стремился всей душой. Наверное, он недолго колебался. В своей автобиографии он напишет: «Предложение, сделанное мне делегацией Коминтерна, было одобрено руководителями партии, и я в конце 1924 года выехал в Москву. К работе приступил в январе 1925 года. В то же время Пятницкий оформил мой перевод из Коммунистической партии Германии в коммунистическую партию (большевиков) СССР».