СССР. Зловещие тайны великой эпохи

Непомнящий Николай Николаевич

Каким образом Зорге передавал добытую информацию в Советский Союз? Для «случайных» курьеров, тех, кого он не знал лично, у него было несколько способов. Некоторые он изобрел сам, другие были разработаны в разведцентре. В любом случае место и схема знакомства были предварительно обусловлены и известны обеим встречающимся сторонам. Самым простым было появление в определенном месте и в определенное время человека, одетого соответствующим образом. С ним Зорге заводил, казалось, ничего не значащий разговор, состоящий из условных оборотов, понятных обоим собеседникам. Встречи проходили в гостиницах, ресторанах и тому подобных местах. Иногда формулы знакомства были довольно сложными, чтобы избежать любой ошибки в опознании связника. Например, на вопрос: «Вы знаете фрау Отт?» — следовал ответ: «Я знаю Фрау Гертруду Отт».

В другом случае

надо было предъявить половину визитной карточки, вторая часть которой была у агента. Сложив обе половины, можно было убедиться, что нет ошибки. Иногда Зорге доставал доллар с номером 112 235, а у связника должен был быть доллар с номером 112 236.

Еще один способ. Подойдя к нужному человеку, Зорге вынимал сигареты и говорил: «Я принес сигареты этой марки, потому что мне сказали, что вы других не признаете. Закуривайте». На что следовало ответить: «Это ваша любимая марка. Возьмите одну из моих».

Или Рихард протягивал книгу со словами: «Это прекрасное произведение. Самое интересное место на такой-то странице». Курьер отвечал: «Я нашел более интересный отрывок на странице такой-то». Номера страниц были заранее обусловлены. В некоторых ресторанах заказывались специальные блюда, определенные для Зорге и агента, о достоинствах которых завязывался разговор, понятный только им двоим… И многое другое. Зорге говорил: «Японская полиция теряла много времени, интересуясь разными пустяками и проходя мимо главного. Я считаю, что методы контрразведки, используемые японцами, были, мягко говоря, не самыми лучшими. Лучший способ борьбы против шпионажа состоит не в тотальном засекречивании, а в постоянном изменении того, что вражеские агенты хотят узнать. Таким образом, им придется снова и снова начинать свою работу, пока они не провалятся».

Очевидно, для своих непосредственных помощников Зорге не надо было выдумывать таких изощренных методов. Клаузен приходил прямо к нему домой. Кто в этом мог увидеть что-либо подозрительное? Двух немцев в Японии связывают дружеские отношения, что в этом удивительного? «У него я чувствовал себя очень удобно, — рассказывал Клаузен. — Когда мы оставались одни в комнате, в этом упорядоченном беспорядке, мы чувствовали себя хорошо. Сразу было видно, что в этой комнате много работали. Рихард был всегда очень занят. Но он любил работать…» Клаузен также создал СЕБЕ прикрытие. Он основал фирму «М. Клаузен и Ко», производящую и продающую машины для нанесения светящихся покрытий. Подобный вид прикрытия может быть полезным, если только дело настоящее. Довольно забавная вещь, но компания Клаузена быстро добилась большого успеха. К февралю 1941 года Клаузен настолько преуспел, что ему пришлось преобразовать фирму в акционерное общество с капиталом в 100 тысяч иен, 85 процентов которых принадлежали ему лично. «Клаузен стал таким богатым, — сообщал Уилоуби, — что должен был потерять коммунистическую веру. Его дело было не только надежным прикрытием, но и финансировало всю разведывательную сеть. Он торговал с зарубежными странами, и не было ничего странного в том, что он получал переводы из Нью-Йорка, Сан-Франциско или Шанхая». Американцы в своих выводах ошиблись. Макс Клаузен искренне верил в коммунистическую идею. И навсегда остался ей верен.

Первое время Клаузен выходил на радиосвязь с Москвой из квартиры Бранко Вукелича. Затем снял себе квартиру: два этажа в отдельно стоящем доме. Из предосторожности он сконструировал еще один передатчик, покупая детали в разных магазинах Токио. Теперь можно было работать как у себя дома, так и у Бранко. Передатчик он прятал в нише за стенной панелью. «Аппарат был такой крохотный, что можно было переносить передатчик и приемник в потайном кармане плаща, — вспоминал Макс. — Я мог разобрать передатчик таким образом, что он занимал еще меньше места. Позднее я сделал передатчик со съемными деталями. Теперь можно было оставлять часть аппарата дома, с собой постоянно носить одни детали, а другие хранить в третьем месте. Если бы их нашли у меня, или в доме, или в другом тайнике, то и тогда нельзя было точно сказать, что речь шла о передатчике».

Зорге необходимо было не только составлять донесения в Москву, но и шифровать их текст. Сначала он занимался этим сам. В середине 1936 года, когда аппаратура Клаузена доказала свою работоспособность, он запросил у Центра, может ли поручить ему шифровку. «Ответ пришел лишь в 1937 году, он был положительным… Рихард меня научил шифровальному

делу. Я ничего не должен был записывать и все запоминать наизусть. Нельзя было рисковать, бегая по улицам с бумагами, заполненными столбиками цифр, в кармане…» Алену Герину и Николь Шатель Клаузен рассказал очень интересные подробности: «В качестве шифроблокнотов мы пользовались германскими статистическими ежегодниками… Мы были готовы к передаче в любой момент времени. Если Рихард говорил: это важно и очень срочно, надо передать немедленно, я мог выйти в эфир в ту же ночь. Да, Центр всегда ждал наших сообщений. Мне нужно было только послать условный сигнал. Обычно наши донесения содержали около двухсот слов, но иногда мне приходилось передавать и по две тысячи слов. Это случалось нечасто, так как работа была тяжелая и долгая, особенно из-за необходимости прерываться для смены передатчика или места передачи… но я горжусь тем, что после моего ареста японская полиция предъявила мне все посланные мной донесения. Они собрали их, но не смогли расшифровать… и все же мы никогда не выходили в эфир с корабля или лодки в море, как об этом говорят…» «Кроме радиосообщений, — отмечается в докладе Уилоуби, — Зорге переправлял большой объем добытых сведений через курьеров. В основном это были микропленки с его собственными донесениями, но часто и копии документов, германских и японских».

Уже три года Ханако Ишии знала Рихарда Зорге. С ней, и только с ней он забывался, мог расслабиться. Однажды он ее спросил:

— Ты боишься войны, Миако?

Он ее называл Миако. Она ответила:

— Да, очень боюсь!

— Я ненавижу войну… Люди созданы для любви… Насилие противоестественно…

14 мая 1938 года Ханако получила телеграмму: «Зорге ранен. Срочно приезжайте». Она рассказывала: «Он чуть не погиб, упав с мотоцикла. Отделался выбитыми передними зубами и многочисленными ранами на лбу и верхней губе. Почти месяц он пролежал в клинике».

На следующее утро после происшествия зазвонил телефон у Клаузена. Врач из больницы сообщил ему о несчастном случае с Зорге. Он бросился в больницу. «Рихард лежал на кушетке, лицо его было залито кровью. Несмотря на свое состояние, он не позволил притронуться к себе ни одному японцу. Когда я приехал, он попросил, чтобы медицинский персонал покинул комнату. «Забери все из карманов», — прошептал он мне. Я нашел у него деньги, кое-какие записи и ключ от дома. С ключом я отправился прямо к нему домой. Там я все внимательно осмотрел. С собой забрал фотокамеру. Меня поразило мужество товарища Зорге. Он держался, несмотря на боль и страдания, до того момента, пока я не освободил его карманы. И только после этого потерял сознание».

Рихард Зорге довольно быстро поправился. Он понимал, что был на грани провала. Они вывернулись чудом.

27 сентября 1940 года был подписан Тройственный пакт. Агрессивный союз, предсказанный Зорге, стал реальностью. Но Зорге с не меньшей уверенностью считал — он об этом говорил с 1938 года, — что Япония не нападет на Советский Союз. «В решающий момент, — настаивал Зорге, — японцы повернут против США и Англии». Ни поражение Польши в 1939 году, ни пакт Молотова — Риббентропа, ни капитуляция Франции в 1940 году и оккупация почти всей Европы гитлеровскими войсками не поколебали уверенности Зорге. В 1941 году самые авторитетные военные эксперты утверждали, что вторжение Гитлера на Британские острова неизбежно, и в ближайшее время. Для Зорге не менее очевидным было, что Германия нападет на Советский Союз, а Япония не вмешается.

Но разве Япония не стала союзницей Гитлера? Из Москвы у Зорге запросили подробный, насколько возможно, доклад о «военной доктрине Японии, о дислокации ее дивизий, имена командиров и старших офицеров». Ни больше ни меньше.

К тому времени разведывательная сеть Зорге в Японии раскинулась так широко, его агенты проникли так глубоко и были настолько хорошо информированы, что могли полностью удовлетворить любой интерес Москвы. Ходзуми Одзаки, внедрившийся в окружение принца Коноэ, играл здесь главную роль. Он смог раздобыть даже карту с нанесенными на ней позициями японских дивизий. «В конце концов, — рассказывал Зорге, — в наших руках оказались полные планы ведения военных действий на период май — июнь 1941 года. Микропленки с ними были посланы в Москву. Это была самая удачная операция нашей организации. Я думаю, что большего сделать было нельзя. Центр, кажется, тоже был удовлетворен ее результатами и больше вопросов по этому поводу не задавал».