СССР

Идиатуллин Шамиль

– Мы ж из Прокопьевска, – объяснила Таня, кокетливо двинув плечиком.

– Ну, кабы все так с историей родных мест дружили. Ребят, я, в общем, настаиваю на том, чтобы все изучили работы друг друга, специальную полку я заведу. Плохих рефератов не оказалось, но о двух отдельно скажу. Танин, ну, вы слышали – замечательная история про такую автономную индустриальную колонию «Кузбасс»: в двадцать первом году несколько красных американцев, фанатеющих по советскому эксперименту и Коминтерну, договорились с Москвой, что пригонят в Кузбасс восемь тысяч умелых и лояльных спецов из Европы и Штатов, причем каждый привезет с собой денег и продуктов на два года.

– Зачем? – спросил Никита.

– Строить светлое будущее. Восемь

тысяч человек собрать не получилось, но почти шестьсот энтузиастов приехали. Представляете – в Россию, где Гражданская война только закончилась, а голод еще нет, в Сибирь, в заброшенные шахты – из Германии, Голландии, Штатов? Ну вот, и пять лет они пахали на свои деньги, восстанавливали добычу, построили несколько поселков – до сих пор вроде стоят, – пару заводов, молочную ферму, водопровод и канализацию отладили, все такое. Производительность труда подняли, технику запустили, какой сроду не было ни в горном деле, ни у крестьян.

– А потом? – спросил Никита.

– А потом – читайте Танину работу. Там и про другие кузбасские эксперименты – коммуну толстовцев «Жизнь и труд», народные артели... Кстати, интересное совпадение. Я обещал про два реферата сказать. Второй – это Пашин. Оба рассуждали, отталкиваясь от истории этих, ну или примерно этих мест. Оба пришли к грустным выводам: любое доброе дело безнаказанным не остается и либо становится злым, либо давится, быстро и на корню, и вот тут Таня с Пашей даже в цифрах совпали, которые, соответственно, и нам напророчили. Но вторая часть выводов по-своему оптимистичная: скорбный труд не пропадет, из искры возгорится пламя, и много новых сердец зажжет какой-то там жаждой свободы, света. Я правильно излагаю?

Таня опять повела плечиком, кудлатый Паша рявкнул:

– Не совсем!

– Ну, к следующему занятию все друг друга почитаем, вот и обменяемся мнениями. А пока у меня, Паш, если позволишь, два вопросика всего. Как ты дошел до сравнения СССР с тюркскими каганатами и почему ты считаешь, что наш Союз накроется так скоро?

Паша поводил руками по столу и принялся важно излагать:

– Ну, я просто, когда читал про историю родного края, как Дарья Вадимовна велела, дошел до продолжительности Великого каганата – это порядка семидесяти лет. И у СССР так же было. А второй каганат возник через четверть века. И у нас примерно то же. Ну вот...

– Так почему же ты нам так мало отмерил, если второй каганат полсотни лет, что ли, существовал?

– Чуть побольше все-таки. Но он же Великий был.

– А мы? – возмущенно взвыл класс.

Я с интересом смотрел на Пашку. Пашка побагровел и заорал:

– Ну, мы вообще великие, блин, ага! Вы почитайте сперва, потом говорите!

Я понял, что не вмешиваться опасно, призвал к спокойствию и сказал:

– Да, ребят, давайте сперва почитаем – там много интересных деталей и параллелей. А про то, что каганат начинался с семнадцати недобитков, я и сам давно забыл. Забавно, да – семнадцать человек успели уйти от китайцев в горы. Не успели бы – не было бы каганата ни вообще тюрок и вся история континента по-другому бы пошла.

– Нас тоже семнадцать, – пискнула Наташа.

Класс зашумел.

– Во-от, – сказал я. – Кстати, Паш, а почему вообще тюркский каганат в историю родного края угодил? То есть мне приятно и лестно, конечно, но здесь все-таки угорские земли – вот как раз здесь всю жизнь ханты и манси жили, ну и мадьяры как максимум.

– А чего они ушли? – нагло спросил Паша.

– Чего? – нагло повторил я.

– А того, что ваши пришли.

– Несть ни наших, ни ваших, кого ни поскреби. Будем считать, что спорный момент, но, в общем, молодец. Вернемся, с чего начали: история не – пробел – честна и не – пробел – справедлива. То есть справедливость на самом деле есть, просто она распределяется почти случайным образом, а присмотришься: нет, все логично. Допустим, вам знакомо слово «НЭП»? Нет? А «нэпман»?

–

Сноб? – предположил Никита.

– Хм, забавно. Сноб. НЭП – это новая экономическая политика, провозглашенная нашей страной сотню лет назад в противовес коммунистическим, вернее, военно-общинным принципам. Такой откат к старому буржуйству, личному бизнесу и частной собственности. Власти почти что Таниными словами всем желающим предложили обогащаться, а потом тех, кто обогатился, размазали по стенке – гораздо раньше, чем в нашем случае, и гораздо жестче, я вас уверяю. Но НЭП и нэпманы успели не только спасти страну от вымирания, но и создать жирок, который позволил почти без вымираний провести коллективизацию и индустриализацию – то есть выйти на всё те же военно-общинные принципы уже не на первобытном уровне, а на вполне имперском. А нэпманы сгинули и физически, и в памяти – ладно вы, но даже мои папы-мамы-дедушки вряд ли вспомнят их как что-то существенное для страны, а если вспомнят, то не как спасителей новой России и не как смазку или там слой чернозема, на котором выросла новая империя, а как мелких спекулянтов, кутил и жирных пакостников, ну или в лучшем случае снобов, как верно отметил Никита.

– А зачем? – спросила Таня.

– Что – зачем? Зачем вспоминать?

– Нет, зачем опять нужна была империя?

– Хм. Хороший вопрос. Ответов, главное, много дать можно. Во-первых, это, как в анекдоте, красиво. А, вы не знаете,

– Расскажите, – потребовал маленький Гриша.

– Щазз, – сказал я. – Сами найдете. Стоять! Не сейчас. О чем я?

– Во-первых, это красиво, – подсказала Леночка, и по ее невинному голосу я понял, что уж она-то знает. Вот от кого уж... Так, ближе к теме, товарищ учитель.

– Спасибо. Да, это красиво – легионы маршируют, стяги вьются, солнце блестит на наших шлемах, но не может затмить нашего величия, ну или там никогда не заходит над нашими землями. На инфантилов действует оглушительно, но политика – это в основном занятие для мальчиков, а мальчиков-неинфантилов, хотя бы чуть-чуть, к сожалению или счастью, не бывает.

Мальчики-неинфантилы взревели нестройным хором, девочки зашушукались, коварно заулыбавшись, я попассировал эту ораторию, как дирижер-гипнотизер, и продолжил, чуть понизив голос:

– Второе объяснение вы знаете: империя наносит ответный удар. Всегда.

– Атакой ситхов! – расплывшись, выкрикнул Гриша, и публика вскипела новыми надеждами и возвращениями джедая, но я еще больше понизил голос, и сработало: всем хотелось слышать, вот ведь какой я умелый оратор, языком болтать – не кайлом махать.

– Да чем угодно. Но в нашем случае получается синдром Дракона из известной сказки: победивший дракона сам становится драконом. Не сразу и не добровольно. Но согласитесь с совершенной логичностью обидки: раз я победил, значит, я лучше, сильнее и умнее – так почему же побежденный мною предшественник, негодяй такой, жил во дворце, кушал оленину с золота и управлял империей, а я с какого-то перепугу, значит, буду жить в коммуналке, лупить картошку с газеты и делить с толпой неумех власть над непонятно чем. Я тоже хочу быть императором – ну и так далее. И тут еще, понимаете, история подсказывает, что грамотно отлаженные абсолютистские империи – они всерьез и надолго. Шумеров вон с египтянами на две-три тысячи лет хватило. Представляете? Это ведь гораздо дольше, чем вся наша эра, которую мы худо-бедно знаем или помним. Там были дикие потрясения, нашествия варваров, смены элит и даже основного населения вместе с языком, свержения самодержцев и воцарения то народного вождя Утхенгаля и его генсека Ур-Намму, то скромного визиря Ишби-Эрра, который вовремя припрятал собранный для столицы обоз с хлебом, подождал, пока власти примитивно сдохнут от голода, и на этом выплыл. То есть все как у нас – при этом длинней и стабильней. А стабильность, как известно, для нашего современника счастье, а для правителя – смысл жизни.