Стаб
Шрифт:
– Где мне их взять?
– В подвале есть сейф.
– Он назвал мне код.
– Осторожнее только с лестницей, там ступеньки держаться на честном слове.
– Я не о том. Мне не нужны твои деньги. Где мне взять свои?
– Ты куда-то собрался? На кой хер тебе свои деньги?
Как если бы мои потребности становились его потребностями, но только при условии, что я буду рядом. Как только я выходил за пределы его территории? Я становился нищ.
– Я должен платить за еду, жильё, одежду - повторил я те правила жизни, которые
– Я должен заплатить тебе за Рэймса.
– Если согласишься с тем, что ты женщина, я не возьму с тебя ни гроша, просто потому что я - джентльмен старой школы.
Словно жизнь велась по тем же правилам, что и азартная игра, где дама была самой сильной картой в колоде.
Как же.
– Лучше я тоже буду джентльменом старой школы, - ответил я.
– Чем же это лучше?
– Хотя бы тем, что я не закончу на ферме тухлым куском бесполезного жира.
– Ферма-ферма, чего ты заладил? Не собирались тебя забирать на ферму! С чего ты вообще это взял?!
На пару мгновений я потерял дар речи. С чего я взял? Потому что это все знали. И сейчас эти его вопросы... как будто он не был умнейшим человеком из всех моих знакомых.
– Сколько я себя помню, мне все говорили, что это произойдёт со мной. Так заканчивают все бракованные.
– Бракованные?
– Он отшвырнул карты, голые женщины разлетелись по столу.
– Думаешь, если бы ты был таким бракованным куском дерьма, за тобой бы послали Зорких? Дай-ка я тебе кое-что расскажу про этих ребят. Это элитное подразделение, гвардия энитов, их сторожевые псы и гончие, лучшие из лучших. Ими могут стать только люди из пробирок. Новейшие модели. Подбирать всякий мусор их не посылают.
– Подведя итог, Многорукий бросил: - Тебя купил кто-то, балда.
– Купил?
– Ты должен был стать "куколкой".
– Откинувшись на спинку стула, он достал сигареты.
– Судя по всему, какой-то энит-извращенец отвалил за тебя немалые деньжищи. Причем сделал это тайком.
– Извращенец?
– повторил я по слогам.
– В покупке "кукол" нет ничего плохого. Но тебя везли через нашу свалку, по заброшенным маршрутам на какой-то развалюхе. А значит, кто-то не хотел, чтобы о его покупке знали, дабы она не повредила его репутации.
– Но ты же сам сказал, что в покупке "кукол" нет ничего плохого.
– В покупке - нет. В некоторых видах использования - да.
– Он взял в руки ближайшую к нему карту и повернул ко мне. Мне подмигивала блондинка в коротенькой юбчонке и с сиськами наружу.
– Эниты никогда, ни при каких обстоятельствах не должны трахаться с людьми, ясно?
Я покачал головой.
Я уже успел понять, что не знаю чего-то очень важного, что объединяет всех здесь, вокруг чего вращалась вселенная этого города. Словно помимо домов, транспорта, людей здесь было еще что-то, присутствовало незримо, ощущалось в воздухе. Какая-то жажда. Болезнь. Слово "трахаться" было самым распространённым, я мог услышать его за день раз сто, если не боялся выйти на улицу. При том что в приюте никто ни о чём подобном слыхом не слыхивал.
– Да потому что вы в своём приюте все поголовно сидели на стабе, - пояснил Многорукий.
– И взрослые, и дети. Это касается не только вашего приюта, вообще всех людей, подчиняющихся системе. "Мебель", "кукол", солдат, простых работяг - всех. Кроме нас. Нас система пережевала и выплюнула, и мы выживаем здесь без стаба.
– Он дорого стоит?
– спросил я.
– Да нет, не особо.
– Тогда почему его просто не купить?
– Потому что секс - смысл жизни. Это единственное удовольствие, которое можно получить в этой поганой дыре.
Я размышлял над его словами минуту-другую, разглядывая женщин на картах. Я был на них совершенно не похож. Какое облегчение.
– И для тебя тоже?
– Со мной всё немного иначе, - проворчал Многорукий, держа сигарету между зубами.
– Потому что ты - энит?
– Чёрт тебя дери! Да с чего ты это взял?!
Я помялся, прежде чем напомнить:
– Ты использовал контроль в тот раз.
– Я же тебе говорил: так могут все новые модели.
– Ты здесь живёшь уже больше шести лет. Так Майлз сказал.
– Майлз?
– повторил он, словно не знал никого с таким именем.
– Мало ли что тебе наплёл этот мудозвон. По-твоему здесь лучшее местечко, чтобы пустить корни кому-то из элиты? Или может я один в один похож на того иерарха, с которым ты столкнулся в своём приюте? Я похож на него?
Я молчал, потому что не знал, какой ответ правильный. Был ли он похож на иерарха? Однозначно нет. Но он и на обычного человека не был похож.
– Майлз сказал...
– Не слушай ты всяких придурков.
Но я не унимался.
– Если бы ты был из пробирки, тебе бы не нужны были те фотографии или эти карты.
– А если бы я был энитом, мне бы они охренеть как понадобились, так что ли?
Я настаивал на своём, потому что инстинктивно понимал: он бы не стал так рьяно доказывать обратное, если бы его это не задело. Он бы сказал мне убираться, потеряв интерес к спору. Я надавил на больное место, и он отреагировал протестом, как и полагается любому живому существу.
– Знаешь, как называется такая логика? Женская.
– Многорукий перешёл в контрнаступление.
– Любой на твоём месте был бы рад услышать, даже по ошибке, что его приняли за энита. А ты... словно отмыться от этого пытаешься.
– Может, я их ненавижу, а?
– Тогда ты тем более не человек из пробирки. У них на генном уровне прописана любовь и бесконечная преданность энитам.
– Это тебе тоже Майлз сказал?
– Нет, это любой дурак знает.
– Даже такой как ты?
– Как видишь.
Затягиваясь, он смотрел на меня уже не как на крошечную женщину, а как на большую проблему.