Стаф II. ПрОклятое городище
Шрифт:
— Необходим! — перевел я сразу деньги, отчего-то даже мысли обычной не возникло: «а не разводит ли меня куратор?», — Скажи, теперь каждый раз такие последствия от переходов будут?
— Нет, закончится период адаптации, где-то в среднем на пятый — шестой день, и можно забыть. Будешь впоследствии испытывать легкий дискомфорт рядом с оазисами, а когда попадать под облучение крио — эйфорию, но не переходящую в экстаз. Соображать сможешь. И все это будет проходить быстро, в течение секунд двадцати максимум. Еще через сутки появится возможность на интуитивном уровне ощущать наличие или отсутствие поля. У каждого проявляется по-своему, но знать будешь всегда,
— Ясно, — кивнул, убирая в подсумок контейнер.
— Да, еще… — пожевал губы Никодим, — НАЗ ты добыл честно, поэтому я не могу тебе приказывать в данном случае. Но, если хочешь сделать реальное доброе дело, продай его вон той девочке, — указал он на брюнетку-милягу, которой не досталось магоприбора в лавке ушлого лягушатника. Именно она затем держалась рядом со мной, конечно, до инцидента с оборзевшими товарищами в фургоне, когда я напугал не только их, — Поясню, по всем признакам, у нее вот-вот Сбой случится, а затем и Пробой догонит, закончится в девяноста пяти процентах все смертью. Я ничем не смогу помочь, так как ни один навык на лечение не заточен, Саманта сам знаешь… Ты же завтра с утра приобретешь другой у Француза, все равно с теми расходниками, какими он сейчас заряжен, для тебя это бесполезная ерунда. Ну?
— Переводи мне средства, отдашь ей сам, — принял решение после недолгого раздумья, затем пояснил, почему не хотел выступить лично в роли спасателя и благодетеля, — Одногруппники меня боятся до жути, Джоре говорил. Поэтому подумает, а товарищи ее поддержат, что я замыслил какую-нибудь пакость или гадость, ибо кроме чего-то другого, ни на что иное не способен. Например, прибор отравленный, заряженный какой-нибудь злобной химией или еще что-то. Мало ли до чего воспаленное сознание может дойти. По их мысли, я Бара-Беку под шумок кадык сломал. Вместо оказания помощи. Добил, дабы не мучился.
— Мне не свисти «про помощь»! Ага? Если бы не кристалл, который ты решил себе «прикарманить», то вряд ли с места бы сдвинулся, — усмехнулся куратор криво, — Хорошо, сделаем так. Но, Стаф, еще раз подобное, имею ввиду, случай с толстяком, и плетку я тебе гарантирую для уменьшения резвости и хитромудрости или жопости, хотя бы на время обучения. Мне до этих крисов, как до лампочки, но дисциплине твои выкрутасы вредят. — подумал и повторил, — Да, вредят! Кстати, штраф по договору, учитывая, что Джоре погиб, можешь платить, как мне, так и любому представителю Снежных. Все равно средства уйдут в общую кассу, и Система будет закрывать долг по договору. Главное вслух или про себя произнеси, что данные деньги перечисляются по такому-то такому-то поводу. И лучше переводи тем людям, которые находится в пределах видимости, если не хочешь отдавать процент, прогоняя платежи через ЦК.
— Давай тогда поступим так… Сколько ты даешь за НАЗ?
— Повторяю, столько же, сколько у Француза. Я не бырага, и тебе этим грешить не советую. Он новый, значит, — пять, и за расходники эфки — еще полторы.
— Вот это и внеси в качестве части долга перед вами, — протянул ему браслет Гарпии.
И тут же перед глазами мигнула надпись: «Внимание! По договору со стороной „Снежные волки“ оплата частично произведена (6 500 марок)! Осталось погасить: 8 500».
Отлично!
А вот с настройками требовалось разобраться. И как можно скорее. Некоторые сообщения от Магги появлялись строго, как и указывал — на периферии зрения, но многие порой
Итак, Волкам осталось «совсем немного» отдать. Чуть больше половины…
Можно было сейчас полностью закрыть соглашение, но не хотелось лишаться практически всех средств. Конечно, имелась надежда, что в переметных сумах найдется что-то ценное, приготовленное на продажу, но… в них пока не заглядывал. А еще неизвестно, куда пристраивать арса. Про это и спросил у наставника.
— У Вилли конюшни есть, там уход за животными нормальный. Стоимость вроде бы сотня или полторы в сутки, плюс пятьдесят, если его будет необходимо выгуливать и обихаживать. Почистить, например, или подстричь хвост. или гриву. Хотя ее лучше не трогать, звереют они. Договоришься. Резвый даром, что на разбойника похож, мужик нормальный. С самого низа поднялся, один из беглых рабов в прошлом. От «Чистой крови» ушел, есть такой Великий клан, где работорговля не просто разрешена, а все основано на ней. Наш «трактирщик» смог охотников за головами перехитрить, убежать, и оказался на территории Севера. Попытались здесь его достать, но наши Карающие длани быстро показали им ху из ху! Тот же за хитрость, выносливость и скорость получил свое прозвище. Ладно, заболтался я. Через две минуты трогаемся — будь готов. Пристраиваешься сзади, расстояние от последнего фургона — от пяти до пятидесяти метров. Направлю к тебе еще и Флейтыча, прислушивайся к нему. Он старый и опытный рейдер.
Только кивнул, соглашаясь, но уже в спину куратора, тот, будто переместился в пространстве к повозкам, и теперь раздавал окружающим затрещины, наставления и ценные указания.
Я вроде бы все сделал верно, продав НАЗ, но какое-то чувство не давало покоя, будто где-то принял неверное решение. Почему? Не смог в себе разобраться.
С одной стороны, мне было плевать на одногруппников, как бы цинично это не звучало. Им так же на «собирателя Стафа» положить и растереть. Кроме всего прочего, никто не протягивал руку помощи, более того, уверен, когда уголовники пошли на «дело», ничуть не скрывая своих планов, большинство злорадно потирало руки. Ведь именно сейчас должна была восторжествовать справедливость и наступить час расплаты.
За что? За все хорошее. За свой страх и трусость; за то, что у меня вещи и оружие лучше; что я держался независимо; за то, что избил… И еще очень-очень много «за что».
А так, просто жалко девчушку. Тем более, особых усилий от меня не требовалось. И справедливость слов Никодима понимал. Если бы поступил иначе, то сам для себя смотрелся бы даже не собакой на сене, а уродом, засевшим с автоматом на горе портящегося мяса и сохнущего хлеба, который сам был сожрать не в состоянии. При этом отстреливал голодных и обездоленных людей, попадающих в поле зрения, привлеченных запахами.
Поэтому, зайду завтра к Французу и куплю необходимое.
Все просто.
Тем временем наша небольшая колонна тронулась, чуть растянулась. Копыта жеребцов застучали мерно по тесаным камням Южного Тракта. Арс подо мной затанцевал от нетерпения, застоялся бедолага. Надо было ему имя придумать. В голове вертелись клички от Боливара до Буцефала, вспомнил и Слейпнира, и Буяна.
Но чувствовал — не то.
Буран?
Нет. Точно не буран.
Чуть ударив пятками по бокам ездового животного, я тронулся с места, пришлось даже чуть натянуть узду, чтобы сдержать порыв жеребца помчаться ветром, отчего тот подчинился и умерил пыл, но заржал крайне недовольно.