Стаи. Книга 2. Новая Волна
Шрифт:
Им было хорошо втроём. Дни проходили в череде весёлых игр, невероятных историй, которые девушка рассказывала своим новым знакомым, необыкновенных песен, которыми баюкала уставших лисиц, и те засыпали…
И снова душа Лесависимы звала их за собой в далёкий и почти забытый мир, в котором, скованные ледяным сном спали два неуклюжих, как и все двуногие, существа. И снова Лисичка и Лис тянулись к ним, будили песней, кружили хороводы, и звали, звали, снова и снова. Они взывали к иной стороне их сути, к той, которая никогда не просыпалась по-настоящему, лишь иногда мелькая в непроглядной тьме закоулков человеческой души.
Отзывы каждый раз приходили по-своему. В начале, словно своенравные особы знатного происхождения, не желающие общаться с простолюдинами, они ворочали носы от тихих эфирных голосов и странники Реки получали долгожданный ответ только в самом финале, когда Лесавесима уже не менее настойчиво звала их назад, в привычный мир орбитальной станции, забранный в холодный металл. Но с каждым разом их упрямство делало хоть небольшой, но всё же уверенный шажок назад, и Лис с Лисичкой каждый раз всё глубже и глубже проникали в тайники их бытия.
Их проводница всегда была рядом, и не только торила одной ей известным способом дорожку в это странное место, но и внимательно следила, чтобы их пребывание не оказалось слишком долгим.
Так же было и сегодня. Привычный хоровод, замыкающий два круга восьмёркой, ещё более ясный отклик своих полузабытых половинок, и ещё большее недоумение, адресованное Лесавесиме.
Зачем мы тут? Зачем это делаем?
Так надо. Когда вы оба вернётесь сюда, то узнаете себя, соединившись в одно целое.
И они ей поверили, отдавшись сладким обещаниям, божественной песни и волшебной мелодии.
В его сердце стучит барабан
Заглушая внешние звуки
Заставляя в бешеном ритме
Двигаться ноги и руки.
Её сердце – виолончель
И струны натянуты в нём,
Их то гладят, то дёргают пальцы
То терзают упругим смычком.
Отбросив все сомнения, они снова закружились в волшебном танце, и, вторя их беззаботному веселию, так же плавно и легко плыли в воздухе их половинки, не разжимая рук, и все четверо улыбались друг другу.
Я сижу и не знаю, что делать,
Ощущениями пьяна я
Слушаю музыку ветра
И музыку странного сна.
Начинаю наружу рваться
Нарастают звуки опять, но
Дрожит мой голос, и пальцы
Неспособны всё передать.
Её сердце похоже на флейту,
Сквозь него сжатый воздух проходит,
Открываются и закрываются
Дырочки в тёплой плоти.
Ему хочется петь очень нежно,
Но всё получается басом,
Вибрирует кровь по струнам,
Гудят и пульсируют фразы.
Я сижу и не знаю, что делать,
Ощущениями пьяна я
Слушаю музыку ветра
И музыку странного сна.
Начинаю наружу рваться
Нарастают звуки опять, но
Дрожит мой голос, и пальцы
Неспособны всё передать.
В эти бесконечные мгновения они забывали обо всём. Отточенные движения эфирных гостей отдавались эхом в живых телах, и те, вспомнив и приняв родные души, радовались их возвращению после столь долгой отлучки. Четыре души, двух лисиц и двух людей, и удивительной проводницы со звёздными глазами, в унисон пели гимн перемен.
Гитара звенела так громко, что
Не было слышно крика,
Ведь боль от последней капли
Всегда поёт очень тихо.
Давили на слабые кнопки
И нежно играли со скрипкой,
И я боюсь, что не скрыть мне
Дурацкой, странной улыбки.
Я сижу и не знаю, что делать,
Ощущениями пьяна я
Слушаю музыку ветра
И музыку странного сна.
Начинаю наружу рваться
Нарастают звуки опять, но
Дрожит мой голос, и пальцы
Неспособны всё передать.
Стихла, будто устав, флейта, скрипка своим резким голоском ещё провожала утихающие ритмы фортепьяно, умолкали тамтамы, и белоснежное зазеркалье снова опустело, отпустив двух лисиц и их провожатую в странный мир, наполненный светом далёких звёзд и стужей вакуума.