Сталь от крови пьяна
Шрифт:
Однако на следующий день капитан Фостер назначил двух молодых гвардейцев, которые сошлись с Кристиной в учебном поединке. Одному из них было всего восемнадцать, другому — двадцать, однако его она смогла победить, а вот с первым вышла трудность. Он был силён и высок — и явно представлял на месте Кристины соломенное чучело, несмотря на то, что сражался с собственной леди, госпожой и хозяйкой. Они дрались со щитами — и щит Кристины треснул после второго удара. Она попробовала ударить противника по левой руке, чтобы тот ослабил защиту и хоть немного опустил щит, но гвардеец отбил её удар, пригнулся от ещё одного — и после недолгой, но крайне
Конечно, до Альберты им было далеко: та, несмотря на высокую, крупную фигуру, чёткие удары и напористую силу, казалась очень красивой в боевом задоре. Красивой, благородной и гордой — в отличие от сегодняшних противников Кристины. Но всё-таки тот поединок немного улучшил её настроение.
А вечером ей принесли письмо.
Кристина узнала печать отца — и снова улыбнулась, слабо, но искренне. Руки чуть задрожали, она с трудом дошла до своей спальни, рухнула в кресло и, взяв на колени кота, осторожно распечатала свиток.
«Милая дочка!
Рад сообщить, что я по-прежнему жив, хоть и не очень здоров — временами шалит сердце и раны дают о себе знать. Но тебе не стоит беспокоиться, всё это совершенно несерьёзно и оправдано приближающейся старостью. Лучше жди моего скорейшего возвращения: наш милостивый Альвар и фарелльский король наконец-то заключили мир. Остались сущие формальности — подписать документы и, конечно, провести торжественный пир… Не хочешь ли ты приехать на Королевский остров отпраздновать нашу победу, милая? Буду рад увидеть тебя, да и, возможно, ты сможешь привлечь внимание кого-нибудь из моих вассалов или людей лорда Штейнберга, которые были бы не прочь попытаться добиться твоего расположения.
Если же нет, то я не стану тебя заставлять. Я вернусь не раньше, чем через месяц-полтора, — но я вернусь. Теперь уже точно.
Надеюсь, у тебя всё в порядке и ты чувствуешь себя хорошо. Очень скучаю и жду скорой встречи.
Твой любящий отец».
Кристина разрыдалась.
Все радостные новости отца затмила одна — у него «шалит сердце». И он может закончить так же, как сквайр Освальд… Она до сих пор не могла забыть момент его смерти, он до ужаса пугал её и иногда являлся в безумно похожих на явь снах… Кристина подумала, что после возвращения лорда Джеймса с войны она обязана будет заботиться о нём изо всех сил и сделает всё, чтобы отсрочить страшный исход его недуга.
Его идея с поездкой на Королевский остров Кристине не понравилась. Конечно, она была бы рада увидеть отца как можно скорее, но ей претила необходимость находиться в королевском замке… в окружении мужчин, которые не прочь жениться на ней из-за её наследства… Взгляды, разговоры, натянутые улыбки… Кристина поморщилась. Чтобы не переживать эти неприятные моменты, она готова была отложить долгожданную встречу с отцом и потерпеть ещё немного. В конце концов, месяц — не такой большой срок. Она и так ждала его почти год.
Кот недоуменно замяукал, а Кристина, вытирая слёзы, погладила его по серой пушистой спине, поставила на пол и откинулась на спинку кресла, прижимая к груди отцовское письмо.
Война окончена, отец жив и скоро вернётся…
***
Хельмуту ужасно хотелось домой, но он не мог не посетить пир на Королевском острове — тем более, Генрих его попросил. Да и отказываться от почестей, скромничать и прибедняться было не в его духе. С собой в поход нарядной одежды Хельмут не брал, поэтому ему в короткий срок сшили обновки: особенно ему понравился оранжево-золотистый жилет и шёлковая белоснежная рубашка со струящимися рюшками на воротнике. Генрих, увидев это, не смог скрыть недоумения.
— Где хоть что-то фиолетовое? — поинтересовался он, складывая руки на груди.
Хельмут лишь пожал плечами. Несмотря на отсутствие в новом наряде любимого цвета, его всё устраивало. Да и неважно это — главное, что он уже совсем скоро вернётся домой.
Пир длился весь день, до позднего вечера, и это был крайне насыщенный день.
Хельмут впервые в жизни оказался на Королевском острове — в официальной столице Драффарии и постоянной резиденции драффарийского короля. Именно отсюда его величество правил страной — но лишь формально, тогда как фактически больше власти имели именно лорды. Хельмут с самого детства, ещё когда учителя объясняли ему государственное устройство королевства, задумывался, чем же занимается король в таком случае, — и пришёл к выводу, что он является в первую очередь символом, символом единого государства, а не трёх разрозненных земель.
И именно поэтому сейчас короля чествовали по-особому, будто он один сделал для победы над Фареллом больше, чем все остальные — лорды, дворяне, рыцари и простые солдаты вместе взятые. Когда он вошёл в зал вместе с королевой, Хельмуту показалось, что стены вот-вот рухнут — такими были адресованные Альвару овации. Тот делал вид, что скромничает, хотя его осанка, походка и улыбка давали понять, что такое внимание его вполне устраивает. Да и одежда государя неплохо выделяла: расшитый золотом белый камзол с объёмными рукавами, сверху — традиционная горностаевая мантия; на высоких начищенных сапогах — шпоры, на тёмных кудрях — изящная золотая корона… Альвар не был особо красивым мужчиной, но Хельмут признал: величия ему не занимать.
Королева, её величество Альжбета, была лет на пять-семь младшего своего супруга и держалась куда скромнее. Она приехала из-за моря, из королевства, с которым Драффария только недавно начала устанавливать связь и заключать союзы — и брак Альвара и Альжбеты должен был скрепить этот союз, стать фундаментом для будущих отношений двух разделённых морем государств. На своей родине Альжбета, как говорили, была принцессой, поэтому считалось, что Альвар не прогадал и никак не принизил себя и свой род таким браком.
Сдержанное поведение королевы не очень вязалось с её прекрасной величественной внешностью: светлые, отливающие серебром волосы, убранные в простую, но красивую причёску; шёлковое белое платье из струящегося шёлка с голубыми вставками на подоле и широких рукавах; корона с алмазами, блестящими в свете заглянувших в зал солнечных лучей, гармонирующее с ней тяжёлое ожерелье, золотые кольца и браслеты на руках… Альжбета напоминала неземное, воздушное создание, но тяжесть венца и горностаевой мантии для неё была явно почти непосильной.