Сталин-центр
Шрифт:
Напротив меня, занимая одно из двух кресел в комнате, непосредственно примыкавшей к входу и напоминавшей приемную кабинета стоматолога, сидел следователь. Во второе опустилась тетечка. Я же поместился на диване, обитом черным потрескавшимся дерматином.
– Да и что вам за нужда такая? – не унимался я. – Разве перевелись в стране нечистые на руку чиновники, готовые распрощаться с львиной долей богатства, лишь бы не потерять место у кормушки? Да при твоей осведомленности, Михаил Иванович, и таланте нагнать страху можно за год до отказа набить деньгами, скажем… комнату в общежитии. – Он даже глазом не моргнул в ответ на это замечание. – Так зачем же создавать себе лишний геморрой?..
Я замолчал, озадаченный собственным
– Тут дело не только в деньгах, – глядя по очереди то на Григорьева, то на тетечку, задумчиво проговорил я. – Ведь так?!
– Максим Сергеевич, если такие же вопросы придут в голову и остальным, то нам это только на руку, – не опровергая, но и не подтверждая моих догадок, самодовольно заявил Григорьев. – Вам предстоит работа, от которой вы не в силах отказаться. А о причинах, ее требующих, знать не обязательно.
В безупречном своей логичностью и тонким чутьем поведении следователя появилась хорошо заметная мне трещина. Я почувствовал это нутром, хотя и не мог понять причин, равно как и смысла.
– Так не пойдет, – заявил я после недолгого раздумья. – Положим, я взялся за эту работу. Только предположим. Ведь это каким же грандиозным должен быть размах? Чтобы собрать такие деньги, понадобится всколыхнуть всю Россию. Совершенно точно придется привлекать газеты и телевидение, основательно встряхнуть интернет. Кроме того, все, что мы станем говорить, должно будет звучать убедительно, а это уже попахивает какой-то политикой. Мы явно окажемся не на своей территории. – Я вновь замолчал, осмысливая только что сказанное, а потом в упор посмотрел на следователя. – Как долго мне придется жить в ожидании тщательно подстроенного «несчастного случая»? Повторюсь: при том масштабе, который вы планируете, я убежден в его неизбежности. Так какая разница, убьют ли меня мои бывшие клиенты, после того как ты обнародуешь компромат, или придушат в темной подворотне из-за попытки обелить имя давно умершего вождя? При том, что в первом варианте еще возможны кое-какие оговорки… Ну а уж идея умереть за Сталина мне совершенно не нравится.
Как это ни удивительно, но мои слова вернули лицу следователя обычное выражение безмятежности.
– Вижу, вы всерьез опасаетесь за свою жизнь. – Я утвердительно кивнул. – Естественно, предлагаемая нами работа не так безопасна, как, скажем, шахматный турнир среди школьников, но вы определенно переоцениваете риски. Скажем так, у нас в распоряжении имеются все необходимые средства, чтобы гарантировать безопасность. А когда все закончится, обязательно найдется способ устроить вам безбедную жизнь в любом месте, каком только пожелаете. Поверьте мне, Максим Сергеевич.
После этих слов я уяснил для себя еще один важный факт: они во мне нуждаются. Совершенно непонятно почему, но очень сильно. Ну что ж… Чего-чего, а заинтересованности выказывать я не собирался.
– Я не пытаюсь уличить вас во лжи, но фактов, которые могли бы подтвердить прозвучавшие гарантии, у меня явно не имеется.
– Это какие такие факты тебе нужны?! – внезапно возмущенно подала голос молчавшая до сих пор тетечка. – Да бандиты твои даже пикнуть не дадут перед тем, как закопают, что бы ты там ни думал! А с нами ты будешь на виду, и по темным подворотням мы тебе гулять не дадим. Ломаться он вздумал!
Ее простодушные слова, несмотря на сумбурность, были логичны и вполне убедительны. Действительно, зачем тешить себя пустыми надеждами: мир, к которому я до недавнего времени принадлежал, перемелет меня и выплюнет, даже не заметив. В противовес этому работа – пусть даже и ради туманной перспективы, но на людей, которые в тебе откровенно нуждаются, – может оказаться единственно возможным выбором. Знать бы еще, почему они так настойчиво хотят воспользоваться именно моими услугами…
– Маргарита Васильевна права, – кротко вставил Григорьев, заметив и правильно истолковав мою задумчивость. – В одной связке у нас больше шансов добиться успеха. И, если честно, мне ужасно не хочется пускать в оборот те документы.
Я колебался. И причиной тому было отнюдь не только желание выбрать путь, наиболее безопасный для собственной шкуры. Что-то еще, неопределенное, глубоко спрятанное где-то внутри, зашевелилось и внесло неразбериху в логичный по обыкновению ход моих мыслей. Я сидел и молчал, силясь докопаться до причин этого, как вдруг будто бы со стороны услышал свой собственный голос.
– Ладно! Черт с вами, – словно бросаясь в прорубь, проговорил я и даже махнул рукой. – Масштабное и весьма интересное дело нам предстоит провернуть.
Следователь позволил себе улыбку облегчения и беззвучно проговорил что-то, едва шевеля губами. Тетечка – Маргарита Васильевна – отреагировала куда менее сдержанно. Я все еще не мог привыкнуть к такой несвойственной ее плотной фигуре стремительности, с которой она выбралась из кресла, подошла ко мне и кинулась обниматься.
– Молодец. Ты сделал правильный выбор.
– Повремените с поздравлениями и не радуйтесь раньше времени, – качал я головой, уже начиная сожалеть о своем необдуманно данном согласии. – Вы даже не представляете, что нам еще предстоит.
5
Все последовавшее за моим «наймом» время я практически полностью стал проводить в этом гаражном офисе, отлучаясь только по нерешаемым без моего участия делам и на несколько часов по ночам в гостиницу, чтобы поспать да привести себя в порядок. Ввиду колоссальной суммы, которую предстояло собрать, дело нужно было запустить с величайшим размахом и в очень сжатые сроки.
Если говорить вкратце и именно теми терминами, которые в полной мере называют вещи своими именами, то мне предстояло купить солидный участок земли – и не где-нибудь на отшибе, а в непосредственной близости к Кремлю. Неудивительно, что, услышав впервые об этом намерении да еще и узнав, на кой черт им сдалась эта земля, я с таким жаром отказывался. И только когда я, основательно поразмыслив, уяснил себе, что это не реальная цель, а лишь правдоподобная легенда, обладающая именно той долей безумия, благодаря которой она только и может вызвать доверие всех окружающих, все мои противоречивые мысли пришли к общему знаменателю, породив веру в возможность успеха. По хитроумной задумке моих новоиспеченных компаньонов, земля предназначалась для строительства музея И.В. Сталина. После некоторых раздумий я действительно признал гениальность открытой мне идеи: не было среди наших прошлых и настоящих соотечественников фигуры более любимой (хотя в равной степени и ненавидимой), чем последний генералиссимус. Это, собственно, и предопределяло грандиозные возможности предстоящего мероприятия.
Однако была и вторая причина согласия, хотя и вовсе не очевидная, но едва ли не более значительная, – моя природная тяга к большим делам. Правда, тогда я сам об этом едва ли догадывался, хотя и ощущал временами тоску, с завидной регулярностью наполнявшую душу: уж больно мелкими мне всегда казались мои занятия. Так или иначе, я с жаром принялся за воплощение плана в жизнь.
Подготовка необходимых заявок, создание фондов, открытие счетов, написание договоров, заключение отношений с сотовыми операторами – это лишь часть того, чем мне пришлось заняться. Маргарита Васильевна, которая поступила в мое полное распоряжение, большинство времени находилась в разъездах – так сказать, «приделывала ноги» создаваемым мною бумажкам. И надо отдать ей должное, с этими задачами она великолепно справлялась. Не было случая, чтобы она вернулась, не добившись желаемого результата. Боюсь даже предположить, к каким методам она прибегала. Я искренне удивлялся ее живости и подвижности.