Сталин и писатели Книга четвертая
Шрифт:
Могло ли быть такое?
То есть вообще-то могло быть всякое. И даже страховой полис, о котором Остап Бендер говорил, что только он один может дать человеку полную гарантию безопасности от любых невзгод, — даже он, если бы вдруг возникла такая необходимость, не мог бы не только постоянных авторов «Правды» Ильфа и Петрова, но и самого тогдашнего главного редактора этой газеты Н.И. Бухарина защитить от этой и даже более страшной участи.
И все-таки тут что-то не так.
Наверняка для ареста и ссылки в места отдаленные В. Масса и Н. Эрдмана была еще и какая-то другая, более основательная причина, чем сочиненное и напечатанное ими в альманахе «Год шестнадцатый» «Заседание о смехе». (Не говоря уже о М. Вольпине, который к созданию означенного сочинения вообще никакого отношения не имел.)
Да, такая причина действительно была. И в тогдашних литературных — да и не только литературных — кругах о ней было довольно широко известно.
На
Жена Николая Робертовича Эрдмана (точнее — одна из его жен) Наталья Васильевна Чидсон рассказывает об этом так:
Поводом для ссылки послужили, как говорили, басни и стихи Николая Робертовича, которые прочел Качалов на одном из приемов. Стихотворение называлось «Колыбельная». Вот его текст:
КОЛЫБЕЛЬНАЯ Видишь, слон заснул у стула, Танк забился под кровать, Мама штепсель повернула, Ты спокойно можешь спать. За тебя не спят другие, Дяди взрослые, большие. За тебя сейчас не спит Бородатый дядя Шмидт. Он сидит за самоваром — Двадцать восемь чашек в ряд, — И за чашками герои О геройстве говорят. Льется мерная беседа Лучших сталинских сынов, И сияют в самоваре Двадцать восемь орденов. «Тайн, товарищи, в природе Не должно, конечно, быть. Если тайны есть в природе, Значит, нужно их открыть». Это Шмидт, напившись чаю, Говорит героям. И герои отвечают: «Хорошо, откроем». Перед тем как открывать, Чтоб набраться силы, Все ложатся на кровать, Как вот ты, мой милый. Спят герои, с ними Шмидт На медвежьей шкуре спит. В миллионах разных спален Спят все люди на земле... Лишь один товарищ Сталин Никогда не спит в Кремле.Аудиторией, к которой оно было неосторожно обращено, стихотворение это вполне могло быть воспринято как издевательское. А последние его строки так и вовсе смахивали на «оскорбление величества».
Но я не случайно обратил внимание читателя на то, что Наталья Васильевна была одной из женНиколая Робертовича. Точнее — она была второйего женой, и познакомились они незадолго до войны, в 1940 году. Так что историю, о которой вся театральная Москва говорила семью-восемью годами раньше, она вполне могла знать лишь приблизительно и рассказать о ней не совсем достоверно.
На мысль о недостоверности этого ее рассказа наводит то, что герои-полярники, о которых говорится в стихотворении, героями стали позже — после эпопеи по спасению челюскинцев. Да и сам Шмидт, хоть полярным исследователем стал гораздо раньше, звания «Героя Советского Союза» удостоился только в 1937-м.
Гораздо достовернее та же история выглядит в изложении Анны Владимировны Масс — дочери Владимира Захаровича Масса, бывшего, как она уверяет, главным героем и чуть ли даже не единственной жертвой разразившегося скандала:
Летом 1933 года Владимир Захарович <Масс> работал в составе киносъемочной группы в Сочи. Снимались «Веселые ребята»...
Как рассказывал мой отец, в Сочи случилось следующее. Он жил в одном гостиничном номере с Леонидом Утесовым. Июньской ночью в гостиницу явились двое военных и приказали следовать за ними.
— Утесов крикнул мне из окна: «Владимир Захарович, как же вы без плаща?» — и кинул свой плащ. Так меня и увезли в утесовском плаще.
Что же произошло?
Знаменитый в те годы артист МХАТа Василий Иванович Качалов был приглашен на правительственный прием в честь японского посла. Он прочитал несколько своих классических монологов, после этого устроители приема попросили его почитать что-нибудь легкое, эстрадного характера. И Качалов, не осознав, где и перед кем он выступает, прочитал три <басни> <Масса> («Фуга
В воздухе повис роковой вопрос:
— Кто автор этих хулиганских стихов?
И участь моего отца была предрешена...
Одновременно с Владимиром Массом был арестован и выслан в Енисейск Николай Эрдман — только что был опубликован в альманахе «Год шестнадцатый» их фельетон «Заседание о смехе».
А «Веселые ребята» вышли в срок и начали свое триумфальное шествие в пространстве и времени, только имен сценаристов в титрах не было. (Ныне имена авторов сценария восстановлены.)
В. <Масс> был выслан в Тобольск.
Получается, что Н. Эрдман влип в эту историю чуть ли не случайно: как соавтор Масса по злополучному «Заседанию о смехе».
На самом деле это было, конечно, не так. Но сообщению Анны Владимировны, что читал Качалов на том правительственном приеме в честь японского посла только басни В. Масса и какие именно, верить, я думаю, можно.
Итак, сойдемся на том, что в тот вечер Качаловым были прочитаны только эти три басни:
ФУГА БАХА Однажды Бах спросил свою подругу: «Скажите мне, вы любите ли фугу?» Смутясь и покраснев, как мак, Подруга отвечала так: «Не ожидала я увидеть в вас нахала. Прошу вас, не теряйте головы. Я — девушка и в жизни не видала Того, что здесь назвали вы». Мораль: у девушек, почти без исключенья, Богатое воображенье. СЛУЧАЙ С ПАСТУХОМ Один пастух, большой затейник, Сел без штанов на муравейник. Но муравьи бывают люты, Когда им причиняют зло, И через две иль три минуты Он поднял крик на все село. Он был искусан ими в знак протеста. Мораль: не занимай ответственного места.И, наконец, — третья, последняя:
ОБ ОЧКОВТИРАТЕЛЬСТВЕ В одном термометре вдруг захотела ртуть Достигнуть сорока во что бы то ни стало. И, в сей возможности не усомнясь нимало, Пустилась в путь. — Энтузиазм большая сила! Вскричала ртуть и стала лезть. Но ничего не выходило: Все тридцать шесть и тридцать шесть. — Ура! Вперед! На карте честь! — Она кричит и лезет вон из шкуры. Все тридцать шесть. А что ж, друзья, и в жизни есть Такого рода Реомюры: Кричат: «Ура!» Кричат: «Пора!» А не выходит ни хера.Если первая из этих трех басен могла возмутить только нравственное чувство целомудренной большевистской верхушки, то о двух других этого уже не скажешь.
Мораль одной из них («не занимай ответственного места») кое-кто из присутствующих вполне мог принять и на свой собственный счет. Ну, а что касается басни про ртуть, то в ее антисоветском характере и вовсе трудно было сомневаться. Уж очень и сюжет ее, и мораль («Кричат: «Ура!» Кричат: «Пора!» А не выходит ни хера!») напоминали главный тогдашний партийный, государственный лозунг: «Догнать и перегнать ведущие капиталистические страны!» Страна напрягалась из последних сил, но, в точном соответствии с моралью этой басни, «не выходило ни хера».
Все это было вполне достаточным основанием для того, чтобы кто-то из присутствующих (по слухам, это был Ворошилов) гневно вопросил:
— Кто автор этих хулиганских стихов?
По тем временам этого было еще маловато для того, чтобы закатать их в Сибирь.
За этим, однако, дело не стало.
Тотчас было дано распоряжение произвести у «хулиганов» обыск. И обыск этот, разумеется, дал свои результаты, открыв перед обыскивающими целую кладовую «контрреволюции», как это тогда называлось.