Сталин. Большая книга о нем

Анискин И.

борьбы, искало бы правильную линию действия. Классовые конфликты продолжали бы свою

работу, компенсируя и отметая бесформенные лозунги «старых большевиков». Сталину,

Каменеву и другим фигурам второй категории пришлось бы либо дать членораздельное

выражение тенденциям пролетарского авангарда, либо же попросту перейти на другую сторону

баррикады… Не забудем, что Шляпников, Залуцкий, Молотов пытались с самого начала взять

более левый курс.

Это не значит, однако,

что правильный путь был бы во всяком случае найден. Фактор

времени играет в политике, особенно в революции, решающую роль. Ход классовой борьбы

отнюдь не предоставляет политическому руководству неограниченный срок для правильной

ориентировки. Значение гениального вождя в том и состоит, что, сокращая этапы наглядного

обучения, он дает партии возможность вмешаться в события в нужный момент. Если бы Ленину

не удалось приехать в начале апреля, партия несомненно толкалась бы на тот путь, который

Ленин возвестил в своих «тезисах». Сумели бы, однако, другие вожди заменить Ленина

настолько, чтобы своевременно подготовить партию к Октябрьской развязке? На этот вопрос

невозможно дать категорический ответ. Одно можно сказать с уверенностью: в этой работе,

которая требовала решимости противопоставить живые массы и идеи косному аппарату, Сталин

не мог бы проявить творческой инициативы и являлся бы скорее тормозом, чем двигателем. Его

сила начинается с того момента, когда можно обуздать массы при помощи аппарата».

Затем в книге повествование развивается следующим образом: «В течение следующих

двух месяцев трудно проследить деятельность Сталина. Он оказался сразу отодвинут куда-то на

третий план. Редакцией «Правды» руководил Ленин, притом не издалека, как до войны, а

непосредственно изо дня в день. По камертону «Правды» настраивается партия. В области

агитации господствует Зиновьев. Сталин по-прежнему не выступает на митингах. Каменев,

наполовину примирившийся с новой политикой, представляет партию в Центральном

Исполнительном Комитете и в Совете. Сталин почти исчезает с советской арены и мало

появляется в Смольном. Руководящая организационная работа сосредоточена в руках

Свердлова: он распределяет работников, принимает провинциалов, улаживает конфликты.

Помимо дежурства в «Правде» и участия в заседаниях ЦК, на Сталина ложатся эпизодические

поручения то административного, то технического, то дипломатического порядка. Они

Сборник: «Сталин. Большая книга о нем»

91

немногочисленны. По натуре Сталин ленив. Работать напряженно он способен лишь в тех

случаях, когда непосредственно затронуты его личные интересы.

Иначе он предпочитает сосать

трубку и ждать поворота обстановки. Он переживает период острого недомогания. Более

крупные или более талантливые люди оттеснили его отовсюду. Память о марте и апреле жжет

его самолюбие. Насилуя себя, он медленно перестраивает свою мысль, но добивается в конце

концов лишь половинчатых результатов.

Во время бурных «апрельских дней», когда солдаты вышли на улицу с протестом против

империалистской ноты Милюкова, соглашатели заняты были, как всегда, заклинаниями по

адресу правительства, увещаниями по адресу масс. 21-го ЦИК отправил, за подписью Чхеидзе,

одну из своих пастырских телеграмм в Кронштадт и другие гарнизоны: да, воинственная нота

Милюкова не заслуживает одобрения, но «между Исполнительным Комитетом и Временным

правительством начались переговоры, пока еще не законченные» (эти переговоры, по самой

своей натуре, никогда не заканчивались); «признавая вред всяких разрозненных и

неорганизованных выступлений, Исполнительный Комитет просит вас воздержаться» и пр.

Из официальных протоколов мы не без удивления усматриваем, что текст телеграммы

составлен комиссией из двух соглашателей и одного большевика и что этот большевик —

Сталин. Эпизод мелкий (крупных эпизодов за этот период вообще не найдем), но характерный.

Увещательная телеграмма представляла классический образчик того «контроля», который

входил необходимым элементом в механику двоевластия. Малейшую причастность

большевиков к этой политике бессилия Ленин клеймил особенно беспощадно. Если

выступление кронштадтцев было нецелесообразно, нужно им было это сказать от имени

партии, своими словами, а не брать на себя ответственность за «переговоры» между Чхеидзе и

князем Львовым. Соглашатели включили Сталина в комиссию потому, что авторитетом в

Кронштадте пользовались только большевики. Тем больше оснований было отказаться. Но

Сталин не отказался. Через три дня после увещательной телеграммы он выступил на партийной

конференции против Каменева, причем как раз конфликт вокруг ноты Милюкова избрал как

особо яркое доказательство бессмысленности «контроля». Логические противоречия никогда не

тревожили этого эмпирика.

На конференции большевистской военной организации в июне, после основных

политических речей Ленина и Зиновьева, Сталин докладывал о «национальном движении и

национальных полках». Под влиянием пробуждения угнетенных национальностей в

действующей армии началось самочинное переформирование частей по национальному