Сталин
Шрифт:
Волнение! Вот что остро почувствовал Симонов, человек тоже сталинского времени, прошедший войну и, безусловно, понимающий безличность, огосударствленность сталинских действий.
Глава семьдесят вторая
Все последующие идеологические кампании вплоть до «мингрельского дела» и «дела вредителей-врачей» носили характер борьбы за лидерство самого Сталина и его «наследников».
Третьего
Баланс сил в ЦК обеспечивали второй секретарь ЦК Жданов, который соперничал с земляком-ленинградцем Кузнецовым, а с ними, в свою очередь, — Маленков. Кузнецов был тесно связан с министром госбезопасности Абакумовым, а Маленков — с Берией. Молотов и Микоян были наособицу, а амбициозный Вознесенский — выдвиженец Жданова — теперь замыкался прямо на Сталина.
Наиболее близкие отношение у Сталина сложились со Ждановым. К группе Жданова относился и первый секретарь МК и МГК партии, секретарь ЦК Г. М. Попов. Назвать всех дружным коллективом было бы большой натяжкой. Соратники понимали, что вождь стареет и рано или поздно кто-то из них займет его место.
Микоян очень тепло отзывался о Кузнецове, на дочери которого был женат его сын, и подчеркивал, что Жданов и Кузнецов хорошо относились друг к другу, «любили друг друга, как настоящие друзья».
«Кузнецов для Кремля был наивным человеком: он не понимал значения интриг в Политбюро и Секретариате ЦК — ведь кадры были раньше в руках у Маленкова. А МГБ традиционно контролировал Берия в качестве зампреда Совмина и члена Политбюро. Видно, Сталин тогда сделал выбор в пользу Жданова, как второго лица в партии, и Маленков упал в его глазах. А к Берия начинал проявлять то же отношение, что и к Ягоде и Ежову: слишком „много знал“, слишком крепко держал „безопасность“ в своих руках. Все же Кузнецову следовало отказаться от таких больших полномочий, как-то схитрить, уклониться. Но Жданов для него был главный советчик. Жданов же, наоборот, скорее всего, рекомендовал Сталину такое назначение, чтобы изолировать вообще Маленкова и Берия от важнейших вопросов» 560.
Сталин хорошо помнил старый прогноз академика Варги о неизбежном кризисе Запада, и, думается, ожидание этого кризиса для него было подобно ожиданию отступающего перед армией Наполеона Кутузова, который выжидал, что растянутые коммуникации французов и морозы рано или поздно изменят соотношение сил.
Зимой 1946/47 года в Европе происходили потрясающие события, значение которых для будущего еще трудно было оценить. Зима была жестокая, в Англии, обогреваемой Гольфстримом, где в домах не существовало центрального отопления, река Темза замерзла до самого Виндзора. Казалось, природа извиняется перед Москвой за потери от засухи прошлого лета
«По всей Британии угля было настолько мало, что пришлось закрыть электростанции, а подача электроэнергии промышленности сильно сократилась либо прекратилась вообще. Безработица выросла в шесть раз, а британское промышленное производство на три недели практически остановилось — этого не могли добиться даже немецкие бомбежки.
Неожиданный дефицит энергии привел к осознанию предела нищеты, до которого опустилась Британия в результате войны. Ее имперская роль оказалась неподъемным грузом» 561.
Во всей Европе не хватало продуктов питания, сырья, валютных запасов, чтобы импортировать необходимые товары. Европа застыла, и это могло привести к мировому экономическому кризису.
Великобритания, чтобы выжить, пошла на беспрецедентные шаги: она стала сбрасывать со своего государственного корабля неподъемные «имперские грузы». Студеным февралем 1947 года лейбористское правительство Эттли объявило, что предоставит независимость Индии, а проблему Палестины, где евреи и арабы вошли в неразрешимый конфликт, передаст на рассмотрение ООН. Также было сообщено в Вашингтон, что больше нет возможности поддерживать экономику Греции и, следовательно, на США ложится ответственность и за Средиземноморье, Ближний и Средний Восток. Сжатие Британской империи приводило Америку в зоны бывшего английского влияния и делало еще обширнее соприкосновение двух мировых гигантов.
Это проявилось и в Иране, нефтепромыслы которого были главным украшением Англо-Иранской нефтяной компании. После ухода отсюда советских войск прокоммунистическая партия ТУДЕ организовала массовые политические акции для давления на тегеранское правительство; во время всеобщей забастовки и демонстрации на английском нефтеперерабатывающем комплексе в Абадане были убиты несколько человек. Англия никак не хотела уйти отсюда, но и удержаться вряд ли могла.
Однако Великобритания предпочла и здесь поделиться и извернулась, пригласив в Иран американские компании «Джерси» и «Сокони». Пробоина, которая могла потопить корабль, была закрыта.
Правда, это еще не ликвидировало европейскую экономическую катастрофу.
Двадцать шестого февраля 1947 года Сталин попросился в отставку с поста министра вооруженных сил. «Очень перегружен я. Товарищи, прошу не возражать. К тому же и возраст сказывается» 562.
Министром стал Булганин, никакой не военный (хотя вскоре ему было присвоено звание маршала), а политический назначенец.
Совпадение по времени европейского коллапса и сталинской отставки симптоматично. Внимание вождя было приковано к Европе.
Еще одно совпадение: публичная критика новой книги академика Варги «Изменение в экономике капитализма в итоге Второй мировой войны». Академик утверждал, что Запад избежит мировых кризисов, так как научился планировать свое развитие. Но это явно противоречило устоявшимся взглядам Сталина: он по-прежнему был уверен в неизбежном крахе империализма.
Вознесенский в своей монографии (1947) высказался так: «Жалкие попытки „планировать“ экономику в США терпят крах, как только они выходят за рамки содействия монополистам в получении прибыли» 563.