Сталинград: Записки командующего фронтом

Еременко Андрей Иванович

Стремительное развитие наступления привело к соединению войск Сталинградского фронта с войсками Юго-Западного фронта. Стальное кольцо окружения замкнулось. Таким образом, Сталинградский фронт, который принял на себя всю мощь непрерывных наступательных ударов врага, нашел в себе силы не только устоять и причинить врагу колоссальные потери в период оборонительного сражения, но и прорвать фронт противника, [366] разгромить противостоящие ему вражеские войска в период контрнаступления.

Большую работу проделали также войска двух соседних фронтов. Ударная группировка Юго-Западного фронта, возглавлявшегося командующим фронтом генералом Н. Ф. Ватутиным, членом Военного совета генерал-лейтенантом

А. С. Желтовым, начальником штаба фронта генерал-майором Г. Д. Стельмах, в составе 5-й танковой армии под командованием генерала П. Л. Романенко и 21-й армии под командованием генерала И. М. Чистякова в первый же день наступления прорвала тактическую зону обороны противника в полосе 3-й румынской армии. Танковые корпуса, введенные в бой в середине дня с целью завершения прорыва, выполнили эту задачу с ходу. Они продвинулись в глубину расположения противника на 30-35 километров. 1-й танковый корпус 5-й танковой армии после боев с 22-й танковой дивизией противника в районе Медвежьего к исходу 22 ноября вышел на реку Лиска, выслав передовые отряды на Суровикино. 26-й танковый корпус, сломив сопротивление противника у Перелазовского, стремительно продвинулся на юго-восток и к утру 22 ноября выдвинулся на Дон в районе Калача, захватив исправной переправу через реку. Одновременно 4-й танковый корпус 21-й армии, разгромив 14-ю дивизию противника, 21 ноября вышел на Дон севернее Калача, а на следующий день переправился на левый берег реки.

Войска фронта по частям громили подтягиваемые противником подкрепления. В результате боев четыре румынские дивизии были уничтожены, а четыре понесли значительные потери.

Таким образом, 23 ноября части 26-го и 4-го танковых корпусов, овладев Калачом, установили в районе Советского (Кривомузгинская) связь с 4-м механизированным корпусом Сталинградского фронта, о чем уже было сказано выше. Западнее 5-й танковой армии действовали войска 1-й гвардейской армии генерала Д. Д. Лелюшенко в общем направлении Боковская, Обливская. Задача Юго-Западного фронта была выполнена, ибо с выходом к Дону на участке Калач, Большенабатовский перерезались пути отхода противнику на юго-запад и запад; во взаимодействии со Сталинградским фронтом кольцо окружения было замкнуто. [367]

На Донском фронте (командующий генерал-лейтенант К. К. Рокоссовский, член Военного совета генерал-майор К. Ф. Телегин, начальник штаба фронта генерал-майор М. С. Малинин) обстановка сложилась несколько менее удачно для нас. Несмотря на трехдневные напряженные бои, ударной группе 24-й армии (командующий генерал-лейтенант И. В. Галанин) не удалось прорвать вражескую оборону и разъединить задонскую и сталинградскую группировки противника. Враг сохранил за собой переправы у Вертячего и Песковатки. Таким образом, полного окружения врага в излучине Дона войскам фронта в эти дни не удалось достичь.

65-я армия (командующий генерал-лейтенант II. И. Батов) Донского фронта сумела прорвать вражескую оборону на участке Клетская, Ближняя Перекопка и нанесла врагу серьезный урок; эта армия прикрывала левый фланг ударной группы Юго-Западного фронта от удара с востока. Тем самым ставились под угрозу фланги и тылы задонской группировки противника. Таковы были итоги первых дней наступления трех фронтов, в результате которого был создан не только внутренний, но и внешний фронт окружения.

Несмотря на явный успех нашего контрнаступления и очевидность его далеко идущих последствий, Гитлер и его штаб продолжительное время пытались скрыть от немецкого народа надвигавшуюся катастрофу. Однако в последующем обстановка все же вынудила гитлеровский штаб в осторожной форме признать факт прорыва немецкого фронта под Сталинградом,

при этом колоссальные потери германской армии по-прежнему замалчивались.

Геббельсовская служба начала фабриковать всевозможные фальшивки о потерях советских войск под Сталинградом. Однажды в начале нашего контрнаступления было сообщено, что за два дня немецкие войска разбили более 10 советских дивизий; при этом приводились такие номера соединений, которых в действительности не существовало. В другой раз Геббельс прибег к обычному жульническому трюку – широковещательным разговорам о создании якобы нового чрезвычайно эффективного оружия: танка-огнемета, перебрасывающего пламя через пятиэтажные дома, и электрического пулемета, выпускающего 3000 пуль в минуту. Но эти лживые заявления уже не производили прежнего впечатления. [368]

Совсем иначе отзывались о советском контрнаступлении те, кто воочию почувствовал силу наших ударов. Один из захваченных в плен штабных офицеров противника показал: «Удар советских войск был настолько сильным, что наша пехотная дивизия оказалась полностью разгромленной в первый же день советского наступления. Большая часть личного состава сдалась в плен, другие были убиты, и лишь некоторые сумели отойти. Командир дивизии бежал в числе первых, а командир нашего полка сошел с ума, когда понял, что полк разгромлен».

Советское контрнаступление заставило многих задуматься, изменить свои расчеты. Как известно, некоторые круги Турции обещали Гитлеру, что Турция вступит в войну против СССР после падения Сталинграда, однако сражение под Сталинградом удержало их от этого шага. Надежды Гитлера на вступление Турции в войну были похоронены. Турецкая печать стала более объективно оценивать события под Сталинградом. Так, газета «Ени Сабах» в передовой статье подчеркнула, что «отныне никакими суждениями нельзя скрыть того непреложного факта, что немцы целиком просчитались в своих предположениях и расчетах в отношении России». Газета «Ватан» отмечала, что «русские достигли стратегических успехов и поставили германскую армию в тяжелое положение…»

Значение Сталинградского наступления было вскоре понято и нашими союзниками. Уже 24 ноября большинство влиятельных английских и американских газет правильно оценили контрнаступление в большой излучине Дона. Так, английская газета «Стар» указывала: «Ноябрь – это месяц, в течение которого пошатнулось много гитлеровских надежд. Сталинград поднялся, как привидение, и если мешок, в котором, по-видимому, оказалась огромная гитлеровская армия, стоявшая под Сталинградом, будет закрыт, тогда Германия окажется перед военным поражением».

Газета «Таймс» писала, что «мощный советский контрудар, произведенный в районе Владикавказа, уже предвещал в дальнейшем крупные события. И в действительности за этим незамедлительно последовал новый, более сильный удар. Три дня жестоких боев вокруг Сталинграда отчетливо показали, кто из двух противников [369] оказался в большей степени способным перенести физическое и моральное напряжение четырехмесячной осады. В глазах мира германская армия не приобретет больше никакого престижа, поскольку ее поражение под Сталинградом очевидно для всех».

В таком же духе оценивала сталинградские события и американская печать. Вот выдержка из газеты «Нью-Йорк геральд Трибюн»: «За последние две недели внимание американцев концентрировалось главным образом на событиях в Северной Африке и южной части Тихого океана. Однако недавние сообщения Совинформбюро напомнили о том, что в течение уже полутора лет Красная Армия выносит на себе основное бремя борьбы с германскими армиями и, таким образом, сделала возможным мобилизацию и развертывание англо-американской мощи».