Сталинград. Том пятый. Ударил фонтан огня

Воронов-Оренбургский Андрей Леонардович

– Унтерштурмфюрер, ко мне.

– Яволь, мой командир! – в следующее мгновение, он уже щёлкнул каблуками, вытянулся во фрунт перед бароном.

– Вольно. Гутен таг майн фройнде, – совсем не по-военному приветствовал земляка Дитц. – Ты впорядке, Ханс?

– Так точно, штандартенфюрер. Как и мой «Кронвальд». 4-я танковая рота готова к бою. Ждёт ваших приказаний, штандартенфюрер. – Браво отчеканил Ханс.

– Хороший ответ. – Отто сделал мелкий глоток. Подставил лицо ветру, который нёс по площади запах горючего, выхлопных газов грузовиков и бронетранспортёров, конской-людской мочи и подтаявшего снега. Невесёлое, как с тяжёлого похмелья, из-за грязных дымов проглядывало солнце.

– Вот. Когда от меня в Берлине ушла любовница, Юрген, – барон язвительно

усмехнулся. – А через сутки эта гонористая сука вернулась…слёзно попросив понять и простить её…Я промолчал от бешенства. Я сломал нос и выбил пару зубов одному верзиле в пивной и врезался на машине в столб. Но при этом, майн фройнде, я был в полном порядке. Что-о? Не понятно зачем я это сказал? – он вновь сделал мелкий глоток. – К тому, что ты научился держать удар, Юрген. Да, да…Генерал Ханньо Хассе уже вылил на меня ушат помоев по поводу вашего внешнего вида, унтерштурмфюрер! – улыбка Дитца вконец заморозила всех командиров танковых рот. В льдистом взгляде шефа дрожали огневые светлячки. Ханс промолчал, поскрипывая новой портупеей, от него резко пахло бензином и соляровым маслом. Он право, не знал, что ответить, зато почти физически ощутил, как полукружия пота на нательной рубашке, скрытой форменным комбинезоном увеличились в радиусе.

– Да полно, Юрген, бледнеть. Я всегда тебя помнил в бою злым, отважным и твёрдым, как померанский бук, мм?

– Был, мой командир. Был твёрдым, да вот теперь…помяли, – дыхнул скороговоркой танкист.

– Хм, это из-за надутого на весь мир, бритоголового индюка Ханньо Хассе?

Юрген вновь благоразумно не вымолвил ни слова.

Фон Дитц обжёг губы коньяком, холодно улыбнулся.

– Что ж молчание ваше, унтерштурмфюрер похвально. Но полно тебе дружище…Не забывай из какого ты братства. Мы все здесь из Ордена СС. И нам, рыцарям Рейха, не пристало склонять головы перед горластыми тыловыми умниками в лампасах. СС своих парней не сдаёт! Выше голову, Юрген. Разве, в тебе ещё живы такие розовые сопли? Если они не высохли тогда, когда ты был ещё буршем, то неужели, ты, не похоронил их здесь, на Восточном фронте? Плюнь и забудь! У нас на груди Железные кресты Рейха, серебряные-золотые знаки «За танковые атаки», почётные знаки для шнуров «За меткую стрельбу», боевые медали «За смелость» и дубовые листья «За ближний бой», когда наши клинки не раз окрашивались кровью свирепого врага. Майн Готт! Спросите этих жирных тыловых котов….Был ли кто из них на передовой больше суток? Ходил ли в штыковые атаки, участвовал в рукопашных боях? Горел ли в танке? Кормил вшей в ледяных окопах и замерзал в проклятых русских снегах?! Если у них боевые ранения? Контузии, шрамы? Наградные кресты с мечами и за какие-такие сражения? Молчите? Так я отвечу за вас: свинье в огороде одна честь – полено! Пусть не лезут в наши дела. Здесь, в Сталинграде, нам не до галстуков с пудрой.

У нас – кровь и слава…У них – химеры и карусель в мозгах от успехов. Они «не всем благоволят», а мы не всех «приглашаем»! Давно известно, господа: высокие места в Берлине, ничтожных делают более ничтожными, а великих более великими. Знатные ничтожества заставляют слушать нас их трескучие тирады…И это в то время, когда желудок солдата требует завтрака – священного для каждого немца! Дьявол! Ждать можно даму сердца и то не больше пяти минут. На войне у солдата радостей мало…А посему, – к собачьему хвосту берлинских паркетных крыс! Пусть хоть мир провалится, но сон и еда по расписанию!

– Золотые слова, экселенс!

– Браво, барон! В десятку!

Отто выдержал паузу, бросил через плечо Юргену:

– Встаньте в строй, унтерштурмфюрер.

Браво щёлкнули каблуки. Юрген Ханс, не скрывая счастливой улыбки, быстрым шагом направился к своей танковой роте.

Фон Дитц морщась от стелющегося по развалинам едкого дыма, кашлянул в кулак, поправил форменный тёмный галстук.

– Война отняла у меня юность, как у большинства из вас. Так, что когда будете в отпуске…спешите наверстать упущенное. У нас, как и у лучших ребят СС, одна философия: убей или умри. Но этот девиз для войны…Там,

в родном Фатерлянде – он широко улыбнулся, – к аббревиатуре СС рекомендую добавить ещё одну «С» – «ССС» – выжмите педаль акселератора до отказа…Дайте, полный газ: секс, садизм и снобизм! Пусть это, как эротический сон-фантазия в пятнадцать лет, – прибудет с вами и в спальном грехе в борделе, и на весёлой пирушке с друзьями!

– Браво-о!

– Виват экселенс!! Мы с тобой!…

– Scheibe! Ficken bumsen blasen! – фон Дитц по-казарменному грязно выругался в адрес «партизанских говнюков». – Видит Бог! Я думал, что достиг всего, когда заслужил в Северной Африке два «Айзенкройца» – 1-й и 2-й степени. Генерал Роммель – Лис Пустыни, представил меня тогда к Рыцарскому кресту…Позже, в Северной Европе я был награждён вторым Рыцарским крестом с дубовыми листьями. Фотографируясь в Берлине в парадной форме…делая студийный портрет, я был уверен, что добился чего хотел, и весь этот безумный мир у меня в кармане…Но оказавшись здесь, на Восточном фронте, иллюзии полетели к чёрту…Всем нам открылась другая правда…Prost! Дьявол нас всех побери! Советская Россия оказалась крепким орехом. Прав был Бисмарк: «Чтобы убить русского, его дважды надо проткнуть штыком и пнуть сапогом, только тогда он упадёт». Да, наши генерал-фельдмаршалы жестоко просчитались. Этих русских приматов с гранатами оказалось втрое больше нас…Ну что ж, плева-ать!

Ротные командиры, стоявшие у своих «тигров» и «пантер», увидели, как оборачивается в их сторону лицо Железного Отто – белое, словно высеченное из снежного мрамора. В побелевших, с расширенными зрачками глазах брызгало бешенство. Он вдруг засмеялся, вспомнив утренний разговор со своим заклятым личным врагом майором Танкаевым, сначала беззвучно, сжав зубы, тряся головой, дрожа, как в лихорадке. Потом во всю грудь, заходясь клёкотом, раскрыв широко ледяные глаза, грохоча хохотом, брызгая слюной.

– Р-русские! Да, тысячу раз да-а!! Отлично, господа!! Значит будем истреблять этих грязных свиней в три, в десять раз больше! Чем плох мясной, кровавый рулет из их большевистского месива?! Испытания, кровь – цементируют нацию! Рейхфюрер Гиммлер сказал: «Уничтожение врагов Рейха – наша профессия, священный долг СС! Убивайте всегда и везде, как можно эффективнее и прочь из головы – беззубый лживый пацифизм. Фюрером и судьбой нам – арийцам дано право убивать любого, кто встал на нашем пути! Если надо, то надо. Если случилось – это случилось. Покаяния здесь не уместны. Сожаления не профессиональны, преступны и подлежат суровому наказанию! Помните, о своей исключительной миссии! Мы немцы – это zeitgeist!Дух времени и новый мировой порядок».

Отто фон Дитц широким шагом прошёлся вдоль командирских танков, вернулся к месту, где ещё минуту назад находился раскладной стол. Охватил взглядом шеренгу.

– И последнее! За этими руинами Волга! За этими домами – конец войны. За этой рекой золотоносный Урал и белые пляжи Индии. Сказочные сокровища, пальмы, бенгальские тигры, слоны лукавых раджей и бархатный песок для измученных ног легионов Третьего Рейха! А в Индии, – фон Дитц плотоядно улыбнулся длинной белой улыбкой и подмигнул всем сразу, у всех шлюх по шесть рук. Только представьте этих сочных, как фрукты, грудастых шлюх на броне ваших «тигров»!.. Только представьте, что эти златоглазые бесстыжие потаскухи…одновременно могут сделать шестью руками? Barenkiller…Nutten ficken! До этих благословенных пляжей не смогли дойти легендарные гоплиты Александра Македонского…Но мы дойдём, будь я проклят! Эй, может, кто-то не хочет со мною в Индию?

Одобрительные, возбуждённые выкрики танкистов ружейными хлопками разлетелись окрест.

– Помните! – Железный Отто повысил голос. – Жизнь идёт медленно, а проходит быстро. Особенно на Восточном фронте. Помните об этом. Берегите себя! Вы нужны мне и Великой Германии. За вас, мои бесстрашные die ritter! – Он поднял серебряную рюмку на уровень груди и, сохраняя военную выправку, не опуская локоть, допил её до конца. – По машинам! Бог с нами!

Глава 6