Сталинград. Том седьмой. С чего начинается Родина
Шрифт:
… Злая фурия с микрофоном, чьи глаза сверкали, как праздничные новогодние игрушки, настойчиво гвоздила и заклёвывала каверзными иезуитскими вопросами приглашённого на ток-шой командира танкового полка боевого полковника Юрия Буданова. Умело пользуясь положением ведущей и тем, что она в юбке, энергичная Сорокина практически не давала ответного слова своему оппоненту в погонах.
Между тем, герой Буданов спас от гибели 150 наших солдат. Накануне Нового года, в чеченском селении Дуба-юрт, начался жестокий бой. 150 бойцов из разведки ГРУ 84-го отдельного разведбатальона попали в засаду головорезов Хаттаба. Рядом с аулом Дуба-юрт стоял танковый полк Буданова. Селение считалось мирным. По договорённости в верхах, применять там танки и артиллерию было запрещено. Однако, не смотря на «мирный№» статус аула, бойцы спецназа, оказались в хорошо спланированной боевиками западне.
Оказавшиеся в Западне лихорадочно вызывали авиацию поддержать их огнём с воздуха. Напрасный труд. Чей-то внегласный предательский приказ сверху, поставил на разведчиках жирный крест. Увы, ни одного самолёта, ни одной «вертушки» не было послано в помощь…Отряд чувствовал близкий конец, вызывал огонь на себя. Но даже и в этом – ему было вероломно отказано. Свыше тысячи до зубов вооружённых бандитов блокировали 150 человек. Лютая, жестокая смерть уже расправила свои чёрные крылья и кружила над ними. То место, где находился отряд, подвергалось массированному огню вражеских миномётов. Плотность его была такой, что попавшие в ловушку спецназовцы, несколько часов не могли поднять головы. И это при том, что радиосвязь разведки строго хранила обет молчания. Петля Хаттаба всё туже затягивалась на горле отряда. За следующую ночь, 31 декабря, к Дуба-юрту стянулись дополнительные силы боевиков.
Полковник Буданов и его сослуживцы тоже слышали по рации яростные-отчаянные призывы о помощи. Слышали и как разведчикам отказывали. Опытный офицер Буданов прекрасно понимал, что без танков спасти спецназовцев нельзя. И тогда, на свой страх и риск, командир 160-го полка, укомплектовал танки исключительно офицерскими экипажами и вместе с ними пошёл прорывать кольцо окружения. Внезапное появление русских машин сорвало планы Хаттаба. Боевики хорошо знали и были уверены, что танкисты прийти на помощь не могут. Это же их операция! Они были уверены, что без приказа сверху: ни один офицер не возьмёт на себя ответственность. Кроме того, аул считался мирным и по договорённости в верхах, туда не могла заходить тяжёлая бронетехника.
Но таки пришли на выручку и открыли сокрушительный огонь по позициям боевиков. Два передовых танка буквально разнесли в клочья хорошо сложенные порядки противника и напрочь расстроили их планы. Это было чудо для спецназа, вторым Рождением! И ужасом для продажных генералов из Штаба группировки. Не смотря на будущие кары, Буданов сам, единолично принял волевое решение вступить в бой. Решительно говорил потом: «Кровь бунтовала!. .Не мог я смотреть, как погибают под шквальным огнём наши ребята!» Офицерские экипажи от души дали прикурить бандитам, а по сути, помня о долге, – пришли на выручку своим. Грубо говоря, они нарушили приказ Верховного командования: вводить танки в договорное село, мирный аул. Вот и всё…Но благодаря мужеству Юрия Буданова – 150 молодцов из разведки ГРУ – были спасены и остались живы!
– Честь и хвала полковнику! Герою Слава! – спецназ по гроб жизни был благодарен своему спасителю.
За то, что Буданов со своими танками спас жизни 150 бойцов, прилетевший генерал из Штаба группировки, влепил ему «неполное служебное соответствие» за самоуправство, грозил разжаловать и лишить полномочий! После того, как с генералом захотели повидаться «восставшие из ада» спецназовцы, тот прыгнул резвым козлом в вертолёт и мигом улетел прочь…Потому как знал: в отношении разведки под Дуба-юртом, было совершено, очередное подлое предательство, со стороны Верховного командования. Молва о полковнике Буданове, который вопреки приказа спас от верной гибели 150 бойцов спецназа, мигом облетела войска. Его слава росла день ото дня…Именно с той поры, Буданова стали снимать профессиональные камеры журналистов и приглашать на Центральное телевидение. Он стал любим и популярен не только у своих подчинённых, не только в войсках, но и у всей страны! Однако, медаль всегда о двух сторонах. И вторая сторона, обратная – в лице центральных каналов, за которыми маячили зловещие фигуры таких чёрных демонов, как Б. Березовский, В. Гусинский и прочих привилегированных воров-олигархов…Эта громкая слава русского офицера, его преданность Родине, долгу, его скромность и неприхотливость, а главное неподкупность, пришлась: ой как не по нутру! И они спустили на героя своих натасканных-прикормленных сук обоего пола. Начали свирепую травлю мужественного и несгибаемого защитника Отечества. Потоки грязи и омерзительной лжи, гнусной клеветы и ядовитой напраслины потекли на него из всех дырок-щелей-рупоров СМИ и Масс-медиа.
…Вот и теперь Светлана Сорокина, с праведным гневом в голосе, продолжала без устали клевать и жалить предательскими-циничными обвинениями боевого полковника. Выставляла его живодёром-насильником-палачом благородных, вольнолюбивых повстанцев, взявших в руки оружие, якобы для того, чтобы защитить попранную свободу и священную землю своих предков. И снова её распахнутые глаза сверкали, как коньяк в богемском стекле…Так же насмешливо, обманчиво и бесстыже.
– Собаки! Да отсохнут ваши поганые языки… Да сгниёт твоя грудь, ведьма… – в его тихом ржавом голосе дрожала горькая роса. – Что творят с-сволочи!..
Он перевернулся на другой бок.
« – рассуждал он. – Два наших народа великой страны заблудились впотьмах смуты. Натыкаются один на другой, больно ранят, льют кровь на радость Западу. Убивают друг друга до последнего чеченца и русского. Да-дай-и…Народы потеряли разум…Потеряли поводырей света, забыли заветы отцов и дедов…Выбрали себе в проводники слуг Тьмы.
Шайтан ведёт по дорогам Чечни и тех и других. Открылся кратер Тьмы. Извергается магма зла, заливает землю. Покрывает своей горячей лавой Чечню и Россию. Если ночью выйти на окраину, то узришь бессчётную цепь пожаров, уходящих через всю Чечню прямо, как выстрел, в Россию. Из Грозного чётко в Москву. И как Грозный сейчас корчится в огне…проваливается в преисподнюю, так же будет гореть Москва со своими кремлёвскими башнями и Красной площадью, провалится в огнедышащую бездну, если не закупорить этот кровавый кратер Зла. И пусть это Зло, которое пустило корни в Кремле, ударит мне прямо в сердце, но я должен остановить его, накрыть своей грудью. Пока русские и чеченцы воюют, я воюю с духами Зла…Которые через предательство, вероломство, кровь и обман захватили власть, и продолжают губить и грабить страну, преступно распродавать американцам военно-технические секреты и планомерно уничтожать нашу армию.
…В какой-то момент ему показалось, сон победил. Увидел в светящемся сумраке Веру, совсем молодую, какой она была, когда их свела судьба. Она стояла босиком в белой ночной рубашке и тихо молилась. Иконы не было видно, а только её белый покров, босые стопы. Она твёрдо держалась своей православной веры. Он знал это и никогда не мешал, уважая её духовный выбор.
«Верушка!» – он позвал её через паузу, но она не услышала, ровно голос его трепал и уносил в сторону ветер.
Ему было хорошо. Он всё сильнее погружался в желанное забытьё. И перед тем, как уснуть, ему привиделись мирные дымы Урады, которые голубыми плазменными лентами тянулись к высокому небу. Увидел и одинокую белую лошадь, идущую по каменистой кромке быстрой речки, что звенела-извивалась между скалами изумрудной Гидатлинской долины. Заснул наконец и тотчас проснулся от жгучей боли. Неизлечимая болезнь, как подколодная змея, давно свившая гнездо под его рёбрами, снова напомнила о себе, сдавила свои тугие чёрные кольца, ужалила под сердце, сбила дыхание, в горле заклокотал ком боли. Сцепив зубы, сжав в костяные комья кулаков, он перетерпел острый приступ…Его горячие плечи чувствовали влажный тяжёлый воздух, стекавший со стен. Насилу отдышался. Но о сне больше уж не мечтал. Притихшая боль притаилась, где-то под рёбрами, но не ушла, свернулась клубком, выжидала момент для нового броска.
Этот приступ неуправляемой боли, вновь дал понять Магомеду Танкаевичу, как всё хрупко и зыбко в этом непредсказуемом мире. Сегодня ты есть, завтра нет. Он вновь явственно ощутил себя одной из таких частичек чего-то огромного, метафизического, непостижимо сложного, таинственного и одновременно с этим – любимого до слёз, больше жизни, притягательного, что называется одним ёмким, священным словом для россиян – Родина-мать! Чувствовал себя той частичкой, коя либо уцелеет и составит, как крошка мозаики, новую картину жизни-борьбы, либо погибнет, как погибли миллионы, на той Великой и Ужасной войне…
В своих тревожных мыслях он уносился к тем драгоценным дням, которые жена его, милая любимая Вера, называла – «днём творения». Тогда в любви и согласии была сотворена их общая жизнь, их дорогие доченьки, никому, кроме них, неведомое таинство, на всю жизнь сделавшее их неразлучными.
Улетал к тем ярким, солнечным послевоенным дням, когда окончил две академии: в 1948 году Военную Академию им. М.В. Фрунзе и в 1960 году Военную Академию Генерального штаба Вооружённых сил СССР. Обе с золотой медалью.