Сталинский сокол
Шрифт:
– Я провожу, – летчик подхватил Марину под руку и повел к лифту. Портье что-то крикнул им вслед, Марина повернула голову и как могла широко и беззаботно улыбнулась важному, похожему на британского кота служащему в униформе. Он так и остался стоять с открытым ртом и следил за парочкой, пока Алексей не закрыл дверь в кабину лифта и подъемник не уехал вверх.
На третьем этаж было пусто и тихо, Марине сначала показалось, что они идут по коридорам музея. Звуки шагов гасили ковровые дорожки на паркетном полу, со стен сонно пялились пухлые купидоны,
– Прошу, принцесса, – он приложил руку к груди и поклонился, – ваши апартаменты.
– Благодарю вас, – Марина вошла в номер и сразу заметила, что комнат здесь две. За приоткрытыми шторами одного окна виднелись силуэты кремлевских башен и изящная кованая решетка балкона. В другой комнате было темно, как в подземелье.
– Это что – люкс? – шепотом спросила Марина. – Зачем? Это же очень дорого. Сколько это стоит? – Быстро сосчитать остаток наличных в сумочке она не смогла – не успела.
– Какая разница – сколько?! Тебе не нравится? Тогда пошли отсюда! – Алексей потянулся к ручке неплотно прикрытой двери, через щель между створкой и косяком в номер падала полоска света из коридора.
– Нравится, очень нравится, – Марина схватила его за рукав гимнастерки, – закрой дверь.
Негромкий хлопок, скрип паркетной доски и тишина – Алексей остановился рядом с Мариной, оперся руками о стену возле ее головы и молчал.
– Что ты им сказал? – тихо спросила она и принялась развязывать шнурок на пелерине. Алексей с ответом не торопился, он наклонился и поцеловал ее.
– Что ты иностранка, что ты не понимаешь и не говоришь по-русски, и что ты опоздала на самолет, – он снова замолчал, на это раз надолго. Накидка свалилась на пол, Марина скинула туфли и стала еще ниже ростом.
– Ты наврал им, – с восторгом выдохнула она, – а еще капитан…
– Да, наврал. И сказал, что тебе негде переночевать, а утром ты улетишь, – он сжал ее плечи и поцеловал в шею.
«А вот это чистая правда», – Марина почувствовала, как из глаз вот-вот потекут слезы.
– Подожди, – она оттолкнула Алексея, подобрала накидку и вошла в темную комнату. Глаза привыкли к темноте, она разглядела в углу силуэт кресла и швырнула туда сумку, следом полетела накидка.
– Ты что – боишься? – раздался из-за спины насмешливый голос, но в нем читалась еще и смешанная со страстью обида. Марина подошла к окну, приоткрыла шторы и посмотрела вниз. Под окнами оказалась никогда не спящая Тверская: по улице проносились машины, проезжую часть перебегали пешеходы. Марина задернула плотную тяжелую ткань и повернулась к двери.
– А ты что такой страшный, чтобы я тебя боялась? – в тон летчику ответила она и сделала шаг вперед. – Иди сюда…
Лицо в зеркале выглядело вполне прилично. Марина пристально разглядывала свое отражение, едва не касаясь носом холодной гладкой поверхности. Нет, ничего ужасного не обнаруживалось. Теплая
В утренних сумерках ничего толком не разобрать, видно только разбросанную одежду и скомканное покрывало в кресле. Марина подобрала все с пола, сложила на небольшой диван у стены, улеглась под одеяло рядом со спящим летчиком. Алексей в полусне вытянул руку, обнял ее и снова заснул. Марина осторожно провела кончиком пальца по его плечу, с ненавистью посмотрела на светлые серые шторы на окне и закрыла глаза. «Это все, уже все, – крутилось в голове, – это сейчас закончится…»
Мысль имеет свойство воплощаться в жизнь – в этом Марина убедилась уже очень скоро. Она лежала под одеялом и смотрела, как Алексей поднимается с кровати, идет в ванну, потом одевается и садится рядом.
– А ты чего лежишь? – он легонько щелкнул ее по носу, и Марина зажмурилась.
– Я сейчас, – она взяла Алексея за руку, – подожди, пожалуйста.
– Хорошо, – согласился он, – мне все равно по шее получать, а за сутки или за двое – уже без разницы. Так что я в твоем распоряжении. У тебя во сколько поезд?
Он снова улегся на кровать и прижал Марину к себе.
«Поезд? А, ну, да – поезд. Я же уезжаю», – вспомнила она и ответила:
– В полдень.
– Тогда времени полно. – Алексей посмотрел на свои наручные часы. – У тебя еще шесть часов, вернее, у нас. Я тебя на вокзал отвезу и сдаваться поеду, – добавил он, поднялся и отошел к окну.
«Всего? – едва не выкрикнула Марина, но осеклась и уставилась в потолок, на тяжелую чугунно-хрустальную люстру. – Этого мало, так мало за все, что было и за все, что ждет впереди… Это несправедливо!» Она уткнулась лицом в подушку.
Алексей уселся на диван, достал портсигар, покрутил его в руках и убрал обратно. Потом снова поднялся и принялся шагать по комнате.
– Помнишь, ты про кино рассказывала, ну, где летчик Чкалова играл и шесть раз под мостом пролетел?
– Помню, – ответила Марина, – а что? Посмотреть хочешь? Ты же в кино не ходишь.
– Да нет, не в этом дело. А на чем он летал, не знаешь? На И-16?
Марина закуталась в одеяло, уселась поудобнее, прислонилась к спинке кровати и поджала колени.
– Знаю, – буркнула она, не глядя на Алексея, – на Ш-2, а не на «ишаке».
– На амфибии? – удивленно воскликнул Алексей. – На «шаврушке»? Его же с производства сняли, кому оно нужно, это корыто! А «ястребок» – хорошая машина, верная и безотказная!
– Никакое не корыто, – огрызнулась Марина, – это «ишак» твой корыто и есть, с крылышками. К твоему сведению, немецкий инженер Отто Томсен считает, что оборудование самолета и устройство кабины пилота чрезвычайно примитивны, а открытая кабина является архаизмом. И я с ним полностью согласна, меня саму тогда чуть не сдуло, – она мельком глянула на Алексея и принялась рассматривать свой маникюр.