Стальная Крыса идет в армию
Шрифт:
Действительно, возле ДОСа стояли мотоциклы и штабные автомобили. А чуть дальше высилась тень командирской машины. Знакомая штучка. Я забрался на сиденье. Ясно, почему вокруг нет часовых, – из замков вынуты ключи зажигания. Я улыбнулся. Если напрямую соединить провода, мотор заработает не хуже, чем от поворота ключа. Вскоре я с удовлетворением услышал шум двигателя. Ну а теперь смело включаем фары, и полный вперед!
А куда – вперед? Естественно, не в ворота. Днем через них можно проскочить с колонной, но сейчас они наверняка на запоре,
Я медленно проехал мимо ворот и двинулся дальше вдоль колючей проволоки. Выбрав участок изгороди, где поблизости не было патрулей, я остановил машину, вылез и подошел к проволоке.
Десятифутовая проволочная изгородь. Если наехать на нее, то наверняка сработает сигнализация, но я не заметил уходящих куда-нибудь проводков или взрыхленной земли под проволокой – ничего, что указывало бы на мины. Неважно, если поднимется тревога. Пока сюда доберутся эти увальни полицейские, я буду далеко. Я завел машину, поставил на самую малую скорость и нажал газ.
Проволока с треском лопнула. Засверкали искры – так и знал, что она под напряжением, хорошо, что командирская машина надежно защищена. А теперь – полный ход; по безлюдным улицам вылетаем на площадь, огибаем огромную статую Марка Четвертого и выруливаем на широкий проспект, по которому мы с Мортоном шли, когда сбежали от Зеннора. Впереди – река и мосты, а на той стороне – жилые кварталы. Машина прогромыхала по мосту. Никто за мной не гнался.
Вот и замечательно. Я проехал вдоль набережной, сбросил скорость, направил машину под углом к реке и выпрыгнул. Разбив в щепки скамейку – жаль, конечно, – машина красиво спикировала в воду. Плеск, бульканье – и тишина. Глубина в этом месте была порядочная. Вдали выла сирена. Я быстро пересек парк и вышел на улицу. Я устал, но надо было подальше отойти от реки – на берегу остались следы гусениц, днем их будет хорошо видно.
Я брел наугад, часто сворачивая, и вскоре заблудился.
– Хорошего понемножку, Джим, – пробормотал я, привалясь к стене и чувствуя, что вот-вот упаду в обморок.
Река осталась далеко позади, я шел наугад и совсем заблудился. Рядом в стене были ворота. «Dun Roamin» – значилось на деревянной вывеске. Понятно. Собравшись с силами, я отворил ворота, поднялся на крыльцо и постучал в дверь. Пришлось постучать еще раз, прежде чем за дверью послышался шорох и в окнах вспыхнул свет.
– Кто там? – раздался мужской голос, и дверь распахнулась настежь. Прожив на Чоджеки несколько дней и слегка привыкнув к обычаям туземцев, я все же сомневался, что так следует встречать незваных ночных гостей.
– Джим ди Гриз, усталый инопланетник.
Из дверного проема высунулась седая борода дряхлого старика. Он моргал, глядя на меня.
– Неужели! О, какое счастье для старого Кзолгосца! Входи же скорей, славный инопланетник, мой дом – твой дом. Чем
– Спасибо, спасибо. Для начала погасите свет, а то вдруг патруль заметит. А потом дайте мне поспать, я с ног валюсь от усталости.
– Все, что пожелаешь! – Он погасил свет. – Иди сюда, в комнату моей дочери, она уже замужем и живет на ферме. Сорок гусей и семнадцать коров. Сейчас зашторим окна, и можно будет зажечь свет…
Старый Кзолгосц был исключительно гостеприимен, хоть и очень болтлив. В комнате на кровати лежало штук двадцать кукол.
– Умойся, друг мой Джим, а я пока приготовлю чудесный горячий напиток.
– Я бы предпочел, чтобы в нем присутствовал алкоголь, друг мой Кзолгосц.
– Ну о чем разговор!
Когда я снимал с себя последнюю военную шмотку, он вернулся с высокой фиолетовой бутылью, двумя стаканами и пижамой с огромными блестящими красными пуговицами. Оставалось надеяться, что они не будут светиться в темноте.
– Домашнее вино из ягод гингль, – сказал он, наполняя стаканы. Мы чокнулись, выпили и вытерли губы. Я вздохнул от переполнявшего меня блаженства с примесью ностальгии.
– Знаете, я не пил домашнего вина с тех пор, как покинул ферму. А тогда любил опрокинуть бутылочку в хлеву свинобразов. Бывало, наклюкаешься и поешь им чего-нибудь…
– Как это мило! Ну а теперь я оставлю тебя, друг мой Джим, пожелав спокойной ночи.
Идеальный хозяин дома, он исчез прежде, чем я успел его поблагодарить. Глядя на портрет Марка Четвертого, я поднял стакан, осушил его и рухнул на кровать.
Проснувшись, я долго лежал, моргая и глядя на полоску света между шторами. Зевая, я поднялся, распахнул шторы и выглянул в цветущий сад. Старый Кзолгосц оторвался от работы, помахал мне рукой и рысью бросился в дом. Вскоре он постучал, отворил дверь и вошел с подносом.
Когда я, мыча от удовольствия, расправлялся с бифштексом и яичницей, запивая соком, Кзолгосц сказал:
– Я кое с кем поговорил и думаю, ты будешь обрадован, узнав, что подготовка дня «Д» идет полным ходом.
– Дня «Д»?
– День Дезертирства. Он начнется вечером. На пути выведено несколько дополнительных поездов, и вся страна готовит прием новым гражданам.
– Фантастика! Надеюсь, для меня у вас тоже найдется местечко. Похоже, мне придется здесь погостить немного дольше, чем я собирался.
– Да будет тебе известно, ты не просто гость. Скажи, тебя устроила бы должность преподавателя в университете?
Я улыбнулся.
– К сожалению, я не получил даже среднего образования, потому что сбежал из школы.
– Прошу извинить меня за провинциальное невежество, но мне незнакомы такие выражения, как «сбежал из школы» и «среднее» образование. У нас ученики посещают школу, когда хотят, и учат, что хотят и сколько хотят. Единственное обязательное требование – чтобы ученик изучал индивидуальный мютюэлизм, это необходимо для счастливой и полноценной жизни.