Стальная метель
Шрифт:
Акболат и Атул возились с каким-то сооружением, напоминавшим большие сани, а спиной к Нию стояла Цеца с охапкой длинных широких ремней, наверное, только что нарезанных из шкур. Он видел всё это четверть лепты, потом взгляд его сместился в сторону и вниз. Перед ним был теперь расчищенный от травы квадрат из песка, на котором что-то было изображено. Мелькнула рука, стирая изображение, и тут же начала писать: «Наконец! Запоминай и потом делай. Сядь удобно, закрой глаза и представь себе дом, к которому ты стремишься. Войди в него. В доме найди потайную комнату — она там
И всё расплылось.
Ний открыл глаза. Всё так же чуть дымил костерок, но дым как будто кто-то потревожил — струйка извивалась и гнулась, теперь похожая на лозу. Он вдруг понял, что сердце колотится где-то у самого горла — как тогда, когда его волокли на петле. Он погладил нож, вложил в ножны, унял дыхание. Сел, положив руки на колени, и снова закрыл глаза.
Дом…
Была ночь и узкая улочка. Он вошёл в калитку, ничего не видя, но всё до щербинки зная на память. Поднялся на ступеньку, потом на другую. Прохладные листья со свисающих ветвей коснулись его щеки. Ний толкнул дверь и оказался внутри. Пахло полынью, хорошо выделанной кожей и сушёными персиками. Он знал, что справа стоит высокий стол. Он обошёл стол и оказался под лестницей, ведущей наверх. Рука сама нащупала задвижку…
Дверь открылась, чуть скрипнув. Теперь шесть ступеней вниз.
Вот тут должна быть лампа…
Лампа загорелась сама. Жёлтый шарик света быстро расширялся, отбирая у темноты его руку, чужую руку, половинку лица…
Перед ним стояла Ягмара. Он шагнул к ней и молча обнял, уткнувшись лицом в волосы. Волосы тоже пахли полынью.
Теперь он понял, отчего так стучало сердце…
— Ты жив, и ты здесь, — глухо сказала Ягмара ему в плечо. — Я так долго боялась…
— Что со мной может случиться? — пробормотал Ний.
— Всё. Сейчас может случиться всё. Волшебство портится… Где ты и что делаешь?
— Я… Я проводил Фрияна до дороги. На обратном пути на меня напали разбойники. Думали, что убили, и бросили в степи. Но добрые люди подобрали меня и выходили. По обычаю я должен был отдать им год жизни, но они согласились взять деньгами. Я выиграл несколько раз и почти погасил долг, но потом меня узнал купец, у которого я украл жар-птицу. Ту, на которой прилетел. Меня судили и предоставили на выбор — рабство или военная служба. Впрочем, и выбора не было — тот, который хотел меня на службу, сказал, что так и так купит меня на торгах…
— Служба у кого?
— У царя Александра. Сказал, что специально разыскивает таких удачливых. Но чего-то не договаривает. В общем, я направляюсь в Персию. И пока не знаю, как вырваться. На мне надето железное оножье, которое не даст мне уйти далеко от Главка. Так зовут нанимателя. Сейчас он мне и собирается показать, как оно действует. Я сижу, а он едет прочь. Думаю, ещё с полчаса я буду в порядке, потом что-то начнётся.
— У тебя же есть туесок.
— Нету. Нет ни туеска, ни рукавички. Всё захватили разбойники. Чудом остался нож.
— Понятно. Что ещё видел, расскажи.
— Недавно через Железные Ворота на север прошла большая армия Сутеха. И, вероятно, они искали в городе что-то, оставленное
— Я придумала, как быстро добраться до Тикра. Сейчас мы это делаем. Если всё пойдёт как надо, будем там дней через десять. Ещё вот что — и это важно для тебя: над всем югом стоит какой-то невидимый туман, портящий волшебство. Поэтому я так долго не могла к тебе пробиться — и вот только недавно придумала, как. И я боюсь, что и твоя чара может вести себя неправильно. Поэтому будь очень осторожен. С отцом всё в порядке, да ты и сам видел. В следующий раз я приведу его с собой, он тебе многое хочет сказать. Будем встречаться здесь в начале ночи, хорошо? Не знаю, получится ли каждый день, но я буду стараться. Я очень скучала по тебе…
— И я. Но вот видишь, как получилось…
— Да… Но, может быть, это что-то значит… не знаю, как объяснить… Возможно, что всё идёт правильно.
— Правильно?
— Да. Отец считает, что причина всего происходящего где-то на юге и сам хочет отправиться туда. Но сначала ему надо побывать дома, почитать свои книги. То есть ты его опередил довольно сильно, и это может нам всем помочь.
— А ты… с ним?..
— Я ещё не могу сказать. Надо узнать, что происходит везде, потому что… Но да, конечно, с ним. Если только… Да нет, никаких «если». Поэтому будь осторожен, хорошо? Считай, что ты глаза и уши, твоё дело — видеть и слышать, но не лезть в драку, не разобравшись.
— Ты же знаешь, я осторожен до трусости.
— Видела я тебя, осторожного…
— Ох… Да, Ягмара, ещё одно. Может быть, важное, не знаю… Я же говорил, что мать оставила меня в учениках у серебрянщика?
— Да, я помню.
— Так вот — я не смог найти этот дом и эту мастерскую. И мастера такого давным-давно нет в этом городе. Я не знаю, что это значит.
Ягмара помолчала.
— Я подумаю, — сказала она. — Возможно, это действительно что-то важное. А может, просто ложная память. У тебя никаких новых воспоминаний не всплыло?
— Связного — ничего. Какие-то отдельные сцены, которые я никуда не могу втиснуть… И тогда вдогонку. Понимаешь, когда я ещё провожал Фрияна, мне пришло в голову — а не сделать ли крюк и не заглянуть ли в Железные Ворота? Что-то меня манило… Решил, что в другой раз. Но вдруг всё пошло так, что я тут волей-неволей оказался — и не нашёл того, что искал… Вот этого самого дома, в котором я сейчас.
— Значит, ты ещё не всё вспомнил. Не переживай особо. Оно вернётся.
— Вот этого я и боюсь…
— Не бойся. Теперь я с тобой. Разберёмся во всём. Что?.. — она повернула голову и недолго вслушивалась во что-то. — Отец говорит то же самое. Что надо увидеть картину в целом, и тогда можно будет действовать умело. И что ты должен смотреть и слушать…
— Я буду. И смотреть, и слушать. И не лезть в драку, если удастся. И буду ждать каждого вечера, каждого начала ночи. Как хорошо, что ты смогла пробиться ко мне… Но только пообещай на всякий случай: если вдруг меня не будет долго… скажем, десять дней… ты сломаешь иглу.