Стальная метель
Шрифт:
— По-моему, ты откладывал это вино до каких-то лучших времён, — сказала она. — Будем считать, что они пришли.
Акболат изучил печать на воске.
— Да, — сказал он. — Это было на твою свадьбу.
— Вряд ли доживёт, — сказала Ягмара. — Открывай.
— Лишь бы мы дожили, — сказал Акболат.
— Тоже большой вопрос…
Акболат сковырнул воск, не без труда выдернул засмолённую пробку. Сразу растёкся запах сосны и корицы.
— Совсем лето, — сказал он.
Вино, почти чёрное, лилось тягуче, как мёд.
— Как там твой? — спросил Акболат. — Совсем не рассказываешь.
— Да пока нечего рассказывать, — пожала плечами Ягмара и пригубила
— Надо понимать так, что этот Главк и кто его послал — они прекрасно понимали, за кем охотятся?
— Тогда получается какая-то ерунда. Что они заранее знали, что Ний попадётся разбойникам… ну и так далее. Хотя, с другой стороны… — Ягмара задумалась. — Ний говорил, что его в какой-то момент что-то поманило в Железные Ворота. Не сильно, но… он запомнил. И потом всё складывалось так, что он стремился вернуться, а всё равно, шаг за шагом…
— Есть такое колдунство, — сказал Акболат. — Лесовики им владеют, это ты знаешь. Тут, надо полагать, сеть была разбросана значительно шире.
— То есть охотились именно за ним — и за Вазилой?
— Или за любыми детьми богов. Кто попадётся.
— Интересно, зачем?
— Вот и я об этом думаю. Царь Александр — сам сын какого-то бога. Одни говорят, что Зевса, другие — что Амона. Третьи говорят, что Зевс и Амон — это просто разные имена и личины одного бога… Тут трудно разобраться. Жрецы очень часто специально всё путают, искажают — ведь считается, что тот, кто знает истинное имя бога, может им повелевать… какое-то время.
— Это правда?
— Правда, что искажают, — или правда, что повелевать?
— Повелевать.
— Вряд ли. Мечтания у одних и надувание щёк у прочих. Богу можно противопоставить только другого бога. Да, иногда можно защититься от гнева или отвести его от себя… Я уже говорил тебе — боги, даже те, которые произошли из людей, — не люди. Они совсем другие. Считай их стихией. Нельзя унять бурю, нельзя умолить её о снисхождении, нельзя направить. Иногда можно чуть снизить волну, вылив за борт масло… но и то ненадолго. Понимаешь меня?
— Что тут не понять… Но зачем всё-таки Александр прибирает под крыло детей богов?
— Узнаем, когда Ний достигнет цели. Уже скоро.
— Ты так говоришь…
— Да, дочь моя. Что поделать, такая вот нам досталась доля. Война. Мы слишком привыкли жить без войны, трудно отвыкать. И не хотелось бы, конечно, но придётся. Посмотри на город. Посмотри на близких. Скольких уж нет… Я понимаю, ты думала — победим Черномора и заживём.
— Ты ведь и сам так думал… тогда?
— Не совсем. Нас учили иначе. Что эта война — там, наверху — никогда не затихает, и нас в любой момент может зацепить. И надо просто вот тут, — он положил руку на сердце, — быть готовым в любой момент и к битве, и к смерти. Налей ещё…
Он отпил глоток и улыбнулся.
— Когда-то я об этом мечтал как о счастье и покое: сесть со взрослой дочерью и выпить с ней вина, разговаривая о её женихе… Ничто не сбывается в полноте своей. Ничто.
Они помолчали.
— Отец, — начала Ягмара неуверенно, — а вот то, что мама… Вальда… так поступила… Тебя это совсем не задело? Ты как-то совсем спокойно… отнёсся.
Акболат посмотрел на чашу в своих руках, на Ягмару, потом почему-то на потолок.
— Не знаю, — сказал он. — Вернее, сам не пойму. Наверное, когда я оставлял её, вас — я уже внутренне попрощался. В конце концов, я сам просил Гамлиэля об этом… не прямо, но он меня понял. И вот ещё что интересно: я посчитал, и получается, что жемчуга стали
— Ты меня пугаешь.
— Вовсе нет. Я вроде бы в своём теле, я помню всё, что со мною было… но вот эта способность видеть прошлое глазами других людей — такого у меня точно не было. И я даже никогда не слышал ни о чём подобном… И я точно знаю, что это не единственная моя способность — просто другими я ещё не умею пользоваться. Что-то подобное и с тобой творится, правильно?
— Ну… да. Но я понемногу начинаю разбираться. Наверное, перестала бояться.
— Знаешь что? А попробуй всё-таки погадать на находку. Ну, устали, ну, не спим… и не уснётся в такую ночь.
— Хорошо, — согласилась Ягмара. — Не получится сейчас — тогда завтра. Так, мне надо что-то…
Она огляделась. Легко встала, взяла первый попавшийся свиток, сняла шёлковый шнурок, которым тот был перевязан.
— Дай перстень. Любой. Из твоих старых.
Акболат снял с большого пальца железное кольцо.
— Железо не годится.
— Тогда возьми из шкатулки.
Ягмара открыла шкатулку с драгоценностями, поводила над ней ладонью, выбрала простое серебряное кольцо без печатки и камня. Оно было маленькое — разве что на мизинец. Полустёртая надпись едва угадывалась.
— Подержи в руках, согрей.
Акболат покрутил его в пальцах, потом сжал в ладонях.
— Это времён моего воспитания, — сказал он тихо. — Считалось, что по таким кольцам мы будем узнавать друг друга…
— Никого не встретил потом?
Он молча покачал головой.
Ягмара продела сквозь кольцо шнурок, взяла концы шнурка в обе руки, натянула, потом ослабила; кольцо закачалось свободно. Закрыв глаза, она тихонько запела без слов, стараясь, чтобы мелодия сначала текла через кольцо, от кольца к рукам — и уже после изливалась из губ. Так, с закрытыми глазами, она неторопливо закружилась по комнате, ни на что не натыкаясь. В какой-то момент в закрытых глазах возник сложный узор, напоминающий те, что жёлтые монахи в своих храмах выкладывают из песка. Одна из песчинок начала светиться — всё сильнее и сильнее. Ягмара поворачивалась, и поворачивался узор, и вот эта песчинка оказалась прямо перед ней. Открыв глаза, она свела и резко развела руки, и кольцо слетело с натянутого шнурка — и медленно поплыло по воздуху, сначала вверх, зависло, вниз, вниз, вниз… Коснувшись ковра, кольцо снова подлетело, коснулось одного из ящиков — и после этого скатилось вниз и легло. Ягмара подобрала его — казалось, что кольцо чуть подрагивает в руке, — и показала отцу на ящик:
— Здесь.
Он подошёл. Ягмара подала ему кольцо. Акболат взял, подумал, надел на мизинец. Действительно, подошло. Наклонился к ящику, вынул, поставил на пол, открыл. В ящике лежали свитки — и толстый кодекс в серебряном окладе.
— Да, наверное, эта…
Он с трудом вынул кодекс — в нём было, наверное, с пол-билту веса, присел. Раскрыл книгу, держа её на коленях. Страницы представляли собой почти белые дощечки, как будто бы вырезанные из верблюжьих лопаток… но нет, таких больших лопаток нет у верблюдов, а у кого тогда?.. очень тонкие, чуть прозрачные, прошитые по краям красной нитью и соединённые ремешками. Строки, как показалось Ягмаре, не выводили пером или кисточкой, а выжигали чем-то очень горячим. Буквы были смутно знакомыми, но язык оказался совершенно неизвестен ей…