Стальной пляж
Шрифт:
— Думай, что говоришь! — предупредила принцесса. — Вспомни, что случилось с Марией Шотландской [19] .
Я размахнулся и врезал ей по носу.
Она попятилась на резиновых непослушных ногах и приземлилась на пол. В наступившей тишине Крикет шепнула мне на ухо:
— Ты что? Она же пошутила.
На несколько мгновений в баре стихли все разговоры. Со всех сторон полные ожидания взгляды устремились в нашу сторону: здесь, в "Свинье", любят поглазеть на хорошую драчку. Я уставился на собственный сжатый кулак, принцесса прикоснулась к расквашенному носу и поднесла
19
Мария Шотландская (1542–1587) — королева Шотландии, претендовавшая на английский престол и казненная по приказу королевы Елизаветы. Подробно о жизни и злоключениях шотландской королевы написано в книге Стефана Цвейга "Мария Стюарт".
Я ударил ее вовсе не за то, что она сказала или сделала: в тот момент я ударил бы кого угодно, кто подвернулся бы под руку. Но лучше б уж мне подвернулась Крикет… Для Принцессы Уэльской я был неподходящим соперником. Она превосходила меня и в росте, и в весе. У меня даже руки были сантиметров на десять короче. Но самое главное — последние сорок лет она занималась постановкой киношных драк, а посему знала назубок все разрешенные приемы и великое множество запрещенных.
Меня подмывает заявить, будто бы я все же нанес ей два-три неплохих удара. Крикет утверждает, что так и было, но, возможно, она просто привирает, чтобы меня успокоить. На самом деле я не слишком-то многое помню с тех пор, как ужасные белые зубы принцессы впервые вплыли в мое поле зрения, и до того самого момента, как я пропахал своим лицом метровую дыру в ковре.
Прежде чем врезаться в ковер, я протаранил стол, уставленный напитками, и ударной частью тарана также послужило мое лицо. До встречи со столом я находился в полете — и летел, как мне кажется, весьма проворно. Меня это даже позабавило, впервые за долгие минуты драки. Но как я умудрился взлететь, мне так и не удалось точно выяснить ни тогда, ни позже. С уверенностью можно заявить только, что меня каким-то образом швырнула принцесса, предварительно раскрутив за некую часть тела; по словам Крикет, это была лодыжка. Это объясняет, почему перед самым полетом мир принялся так быстро вращаться вокруг меня. Из всего, что было до этого, остались смутные воспоминания о том, как разлетелось вдребезги барное зеркало, кинулись врассыпную люди и брызнула кровь. А потом уже были полет и стол.
Я перекатился на спину и выплюнул ковровый ворс. Вокруг меня нервно переступали лошадиные ноги. Это были статисты-кентавры — я только что разломал их столик. Я решил, что должен угостить их всех выпивкой, но прежде чем успел это сделать, снова появилась принцесса, одной рукой подняла меня с пола за плечо, а окровавленный кулак другой отвела назад.
Но тут кто-то за ее спиной перехватил ее руку, и удара так и не последовало. Она выпрямилась и обернулась, чтобы посмотреть, кто дерзнул ей помешать. Я уронил голову на обломки стула и принялся созерцать ее бесплодные попытки ударить Эндрю МакДональда.
У нее не было никаких шансов преуспеть в этом. Но, чтобы осознать всю тщету своих усилий, ей потребовалось немало времени: кровожадная ярость помутила ей разум. Она сыпала удар за ударом, но все они либо приходились мимо, либо несильно задевали локти бойца, либо безболезненно отскакивали от его плеч. Тогда она пустила в ход ноги, но и пинки никак не достигали своей цели.
МакДональд ни разу не дал ей сдачи. В этом просто не было необходимости. Спустя некоторое время она остановилась сама, тяжело переводя дыхание. А он даже не вспотел. Принцесса выпрямилась и подняла руки вверх, ладонями от себя.
Должно быть, я ненадолго отключился. Потом надо мной внезапно очутились лица принцессы, Крикет и МакДональда — три смутных круглых пятна, будто золоченые шары на эмблеме ростовщика.
— Вы можете двигать ногами? — спросил МакДональд.
— Конечно же, я могу двигать ногами! — какой глупый вопрос… я переставляю свои ноги вот уже сотню лет.
— Так подвигайте!
Я подчинился, и МакДональд нахмурился сильнее.
— У него, наверное, позвоночник сломан, — предположила Принцесса Уэльская.
— Должно быть, это случилось, когда он упал на перила.
— Вы что-нибудь чувствуете?
— К сожалению, да.
Большая часть наркотиков из меня уже выветрилась, и выше талии все ужасно болело. Подоспел Глубокая Глотка и приподнял мне голову. В руке у него было обезболивающее — маленький пластиковый кубик с проводком, который он вставил в разъем у основания моего черепа. Он щелкнул переключателем, и мне стало намного лучше. Я посмотрел вниз и увидел, как из пробитого насквозь бедра вытаскивают обломок ножки стула.
Зрелище это было малоприятное, так что я перестал пялиться вниз и обвел глазами помещение. Роботы-уборщики уже вовсю подбирали битое стекло и заменяли разломанные столики. Глубокой Глотке к дракам не привыкать, у него всегда в запасе достаточно мебели. Через некоторое время будет совершенно незаметно, что я почти разрушил бар пять минут назад. Точнее говоря, бар разрушил не я, но большинство разрушений произошло именно от столкновений с моим телом.
Я почувствовал, как меня подняли. МакДональд и принцесса соорудили импровизированное сидение из своих переплетенных рук. На нем я и поехал, почти как на паланкине.
— Куда мы?
— Непосредственной угрозы вашей жизни нет, — ответил МакДональд. — Но у вас спина сломана, и это нужно исправить как можно быстрее, так что мы несем вас на другую сторону коридора, в студию "НЛФ". У них там отличный травмпункт.
Принцесса провела нас мимо охраны. Мы миновали около дюжины дверей павильонов звукозаписи, и наконец меня внесли в лазарет.
Он был переполнен почище универмага "Мейнхардт" рождественским вечером. Похоже, "НЛФ" снимала масштабную батальную сцену из некоей военной эпопеи, и большинство свободных кроватей было занято покалеченными статистами. Они терпеливо дожидались своей очереди к доктору, подсчитывая в уме гонорары: за ранения полагалась утроенная компенсация.
Для нужд картины помещение было обставлено, как полевой госпиталь, и очевидно служило заодно съемочной площадкой, когда врачи не были заняты лечением пострадавших. Я определил время действия фильма как двадцатый век, поскольку он был особенно урожайным на войны. Картина была, скорее всего, о Второй Мировой или о вьетнамском конфликте — хотя с тем же успехом могла быть и об англо-бурской войне.
МакДональд переговорил с одним из медицинских техников, вернулся и встал рядом со мной, глядя мне в глаза с высоты своего роста.