Становление личности. Избранные труды

Олпорт Виллард Гордон

Этот перечень иллюстрирует важное ограничение факторного анализа. Он не включает все возможные интересы, например, религиозный интерес. Почему? Потому что первоначальный вопросник не содержал пунктов, касающихся религии. Как мы видим, факторы – производные второго порядка от оригинальных данных – полностью ограничены тем, что покрывают первоначальные тесты.

Более амбициозная попытка покрыть почти все поле личности иллюстрируется работой Р. Б. Кеттела [535] , где он пытается суммировать факторы, обнаруженные в его и многих других исследованиях. Помимо интеллектуальных факторов, существуют следующие:

Компетентная настойчивость

Сдержанность, робость

Гипоманическая сверхкомпенсация

Критическая точность

Готовность к общению

Энергичная решительность

Нервозность, тревожная реактивность

Нервные резервы/Невротизм

Страх достижения/Психотическая тенденция

Культурный интроспективный самоконтроль

Апатичный темперамент.

Остается нерешенным вопрос, есть ли согласие между разными факторными исследованиями. Они используют разные виды тестов, разные начальные измерения, иногда разные статистические процедуры. Даймонд считает, что частичное согласие существует. Вновь и вновь появляются определенные факторы, которые, хотя и по-разному называются, но указывают на существование таких измерений, как аффилиативность (дружелюбие, общительность), агрессивность (доминантность или власть), робость (депрессивность) и здоровье, или зрелость (противоположность невротизму) [536] . С другой стороны, мы находим и критиков, утверждающих, что между представителями факторного анализа мало согласия [537] .

Радикальное приложение факторного анализа ко всей сфере значений осуществили Осгуд и Суси [538] . Процедура в этом случае заключалась в приложении 50 оценочных шкал с 7 градациями в каждой к 20 существительным. Так, вас попросили бы оценить (по 7 градациям), насколько « сильным » или « слабым », « хорошим » или « плохим », « влажным » или « сухим », на ваш взгляд, является «торнадо» (а также «отец» и даже «леди»). Задание может показаться бессмысленным, но результаты проявляются. В общем, все эти оценки сводятся к трем главным факторам. Они являются, в некотором смысле, «суперконцептами», так как охватывают в общем все 50 концептов, использовавшихся при оценке. Это факторы (или суперконцепты) оценки, силы и активности . Если этот вид анализа будет расширен или получит подтверждение, он может пролить свет на базовые способы, которыми воспринимается и оценивается личность. Таким образом, по отдельным результатам этого эксперимента мы можем рискнуть предположить, что, используя тысячи прилагательных для описания людей, мы склонны в основном видеть их в понятиях оценки (суждения о характере), в понятиях силы и в понятиях активности .

Эти различные примеры достаточно хорошо показывают замысел и пользу факторных единиц – немногочисленных статистических сплавов, способных объяснить матрицу корреляций.

Самое лучшее применение факторного анализа в исследовании личности – это его использование в некоторой хорошо определенной ограниченной области (более ограниченной по масштабам, чем обычно). В качестве примера приведем предпринятое Харшем изучение «способности раздражать». Один человек сообщает, что терпеть не может гнусавящих людей, для него невыносимы перхоть, кривые зубы, непристойности и агрессивность продавцов. Другие люди указывают другие паттерны отвращения. Изучив сотни утверждений, оцененных сотнями людей, Харш обнаружил, что эти «раздражения» группируются вокруг четырех основных стержней: (1) непорядок во внешности, (2) нарушения обычаев и морали, (3) нападки на эго человека и (4) мелкие неприятности [539] .

Защитники факторного анализа считают, что этот метод в конце концов может привести нас к открытию ряда действительно фундаментальных (или «первичных») качеств человеческой природы, соответствующих, так сказать, периодической системе элементов в химии. Если обнаружат базовые элементы такого порядка, то мы сможем изобрести тесты для измерения положения каждого человека по каждому существенному фактору.

Но нужно выразить серьезную неудовлетворенность по поводу всей концепции «фактора». Ее допущения оказываются далеки от реальности.

1. Во-первых, разумно ли допускать, что все люди действительно обладают одним и тем же базовым складом личности? Должны ли быть одними и теми же единицы организации всех жизней? Должны ли быть идентичными факторы, если не считать их разного веса? В лучшем случае, фактор – составная фотография, не похожая ни на какого отдельного индивида.

2. Эти статистические единицы отдалены от индивидуального организма. Баллы по многим тестам большой популяции людей положены в статистическую дробилку, и смесь столь совершенна, что в результате получается связь факторов, в которой каждый органический индивид утрачивает свою идентичность. Его диспозиции смешаны с диспозициями всех остальных. Извлеченные таким образом факторы редко походят на диспозиции, обнаруженные клиническими методами при интенсивном изучении индивида. Нет каких бы то ни было доказательств того, что факторные единицы соответствуют «первоначальным чертам», то есть генетическому составу человеческой природы, как то утверждают некоторые энтузиасты.

3. Серьезные трудности возникают при назывании факторов. Когда они в конце концов названы, мы обнаруживаем, что имя в значительной степени произвольно. Многие исследователи предпочитают обозначать факторы буквами, такими как w, p, c, m и т. д., как будто они боятся произнести названия этих факторов вслух. Спокойнее защищать абстрактный символ, чем смело отстаивать такие единицы как воля, настойчивость, кооперативность, маскулинность. Иногда результирующий фактор просто не может быть назван. Один факторный кластер содержал следующую смесь: точность пространственного различения и красота, совмещенные с влечением, но имеющие некоторые негативные отношения с эмпатией и с пространственными способностями. Можно ли извлечь из этого какой-нибудь разумный психологический смысл? Глядя на ингредиенты почти любого изолированного фактора, мы часто не можем найти никакого простого английского слова, которое можно было бы точно применить к этому продукту.

Пусть читатель спросит себя, указывают ли следующие ответы на присутствие единой общей черты, их вызывающей:

Считаете ли вы, что должны избегать волнующих ситуаций, потому что они слишком вас утомляют? – Да .

Считаете ли вы так называемое прогрессивное воспитание менее здоровым, чем старую пословицу «Жалеть розги – портить ребенка»? – Да .

В целом получаете ли вы больше удовольствия от компании книг или от компании людей? – Людей .

Боитесь ли вы некоторых животных, будучи не в состоянии контролировать этот страх? – Да.

На самом деле, это группа ингредиентов одного утвержденного фактора, названного «Склонность к вине против уверенности» [540] . Ни сцепление этих ответов друг с другом, ни релевантность любого из них названию данного фактора не очевидны. Статистически составленные единицы часто содержат такую неясность.

4. Мы уже говорили о том, что факторный анализ не может дать ничего, что не было бы туда изначально заложено. Расширяя это утверждение, мы можем сказать, что метод наследует все ошибки предшествующих измерений и корреляций, на которых он базируется, неадекватные выборки людей, ненадежность и невалидность использованных тестов, узость батареи измерений, экспериментальные ошибки и предубеждения.

В процедуры факторного анализа вносились разные изменения, призванные преодолеть эти критические замечания (особенно второе). Традиционная процедура факторного анализа называется R – методом. Недавно исследователи ввели q – , p – , o – и другие варианты методик [541] . Эти варианты если и преодолевают предложенную здесь базовую критику, то только в слабой степени.

Резюме

Любая наука занимается поиском элементов, из которых состоит ее предмет. Психологи прилежно искали элементы, составляющие психическую жизнь, но так и не достигли согласия относительно их количества или природы. Одна из причин состоит в том, что одни психологи интересуются детальным (молекулярным) поведением, другие (особенно изучающие личность) интересуются более широкими (молярными) поведенческими тенденциями. Были предложены единицы многих разных видов, такие как условные рефлексы и потребности, гуморальные элементы и чувства, способности и факторы.

В англо-американской психологии особенно выделяются два современных подхода. Они предпочитают соответственно точки зрения S – R – теории и статистическую. Единица, поддерживаемая S – R – подходом, – это конкретная привычка . Любимая статистическая единица – фактор . Оба предложения страдают серьезными ограничениями, наиболее очевидное из которых – отдаленность от структуры человеческой жизни, как мы ее обычно наблюдаем.

S – R – подход испытывает сложности в объяснении более сложных структур, которые обеспечивает иерархическая организация нервной системы. Теория связи через «идентичные элементы» неубедительна. Факторный анализ испытывает сложности в представлении жизни конкретного индивида: его единицы извлечены из смешения реакций громадного числа людей по громадному количеству параметров. Метод полезен для определенных ограниченных целей (таких, как выяснение того, является ли гипотетическая общая черта – скажем, «способность раздражать» или интроверсия, – на самом деле «унитарной» или состоит из отдельных факторов).

Пока наш поиск базовых компонентов личности кажется не слишком обнадеживающим. Однако мы конструктивно предположили, что концепция эквивалентности стимулов и эквивалентности ответов подготавливает путь для понимания организации личности. Для индивида очень многие ситуации, в которых он оказывается, функционально эквивалентны («сходны» для него), и очень многие отдельные виды поступков функционально эквивалентны по своим намерениям и результатам (то есть по своему «смыслу» для него).

Именно эта концепция эквивалентности лежит в основе теории черт, представленной в двух следующих главах.

Глава 14. Теория общих черт

...

Аргументы против черт – Черты: истина или вымысел? – Природа общих черт – Как их выявить? – Нормальное распределение – Черты и другие детерминирующие тенденции – Типы – Обозначение общих черт – Резюме

Едва ли кто-нибудь усомнится в существовании черт как существенных единиц личности. Они включены в обыденную речь. Мы говорим, что этот мужчина грубоват и застенчив, но прилежный работник, а та женщина брезглива, болтлива и язвительна. Психологи также общаются с помощью этих терминов. Один психолог недавно написал рекомендательное письмо для бывшего студента, характеризуя его как амбициозного, дружелюбного, увлеченного учителя , но обладающего вспыльчивым нравом. Даже в своих специальных работах по изучению личности большинство исследователей использует какую-нибудь теорию черт (как показано в предшествующей главе). В то же время психологам известно, что здравый смысл – плохой ориентир, а вопрос о чертах личности – одна из областей исследования, где здравый смысл, даже если он верен в своей основе, требует критической проверки и уточнения.

Аргументы против черт

Начнем с того, что названия черт, вроде тех, которые приведены в предыдущем абзаце, подразумевают слишком многое. Молодой учитель не всегда «дружелюбен», он не одинаково «амбициозен» по всем направлениям, его «увлеченность», конечно, зависит от того, кого и чему он обучает.

В ходе второй мировой войны Управление стратегических служб учредило Диагностический Центр, где экзаменовались кандидаты на секретную работу за рубежом. После того, как кандидата в течение нескольких дней тестировали и обучали, несколько психологов должны были попытаться определить его характерные черты и предсказать, будут ли они способствовать или препятствовать ему при исполнении секретного задания. Исследователи нашли эту задачу чрезвычайно трудной, а соображения, которые они привели, могут быть восприняты как классическое утверждение об ограниченности любой доктрины черт:

...

«Легко точно предсказать результат соединения одного известного химического реактива с другим известным химическим реактивом в безукоризненно чистой пробирке. Но где тот химик, который может предсказать, что случится с известным химическим реактивом, если он соприкасается с неизвестным химическим веществом в неизвестном сосуде?. Как тогда может психолог предсказать с какой-либо степенью точности результат будущих встреч одной едва знакомой личности с сотнями других неизвестных личностей в далеких неопределенных городах, деревнях, полях и джунглях, переполненных никому не ведомыми потенциальными неприятностями и выгодами?» [542] .

Этот критический разбор настолько верен и настолько убедителен, что мы должны сразу признать, что никакая теория черт не может быть доброкачественной, если она не принимает во внимание и не объясняет изменчивость человеческого поведения. Давление со стороны окружающей среды, люди, с которыми человек общается, и противоречия самой личности могут задержать, усилить, исказить или полностью подавить поведение, которого мы могли бы ожидать в норме как проявления характерных черт человека. (Мы уже обсуждали «ситуационизм» в главе 8.)

Все это правда, но в потоке человеческой деятельности кроме изменчивой части есть также часть постоянная, и эту постоянную часть мы стремимся определить с помощью концепции черт.

Основной принцип поведения – его непрерывное течение. Каждое последующее действие – это мобилизация значительной энергии для достижения конкретной цели. В каждый момент времени имеет место только одно интегрированное действие, и это действие – результат конвергенции энергий и напряжений, имеющих отношение к данной цели. Другими словами, данное действие есть результат взаимодействия многих детерминирующих сил, лишь одной из которых являются черты.

Действие – единственное, что мы можем наблюдать, но нет такого действия, в котором проявлялась бы только одна черта. Когда вы пишете письмо, в вашем поведении могут участвовать всевозможные детерминирующие факторы: чувство долга, некоторая тоска по вашему другу, просьба, с которой вы хотите к нему обратиться, тот факт, что у вас нашлось сейчас время написать, наличие ручки и бумаги, так же как наличие воспоминаний, эмоций, ассоциаций, связанных с этим действием. Такая сложная конвергенция детерминирующих свойств не позволяет нам сказать, что каждое отдельное действие оказывается исключительно результатом одной или более черт. Черты – это только один из факторов, которые детерминируют данное действие и делают его «характерным» для человека, но они никогда не бывают единственным определяющим фактором.

В отличие от «способностей» или «сил» (фигурировавших в ранней психологии), черты не могут быть уподоблены «маленькому человечку в груди», дергающему за ниточки нашего поведения. Черты – это свойства более гибкие, каждое проявление черты слегка отлично, поскольку оно сопровождается иными детерминирующимися условиями. К тому же после того, как действие произошло, возникает «обратная связь» с нервной системой, и в дальнейшем черта никогда не будет точно такой же, какой она была прежде. Таким образом, непрерывное течение поведения – факт первостепенного значения. Однако мы знаем, что черты существуют, поскольку, несмотря на непрерывное течение и изменения, в образе действия человека есть большое постоянство. Можно сказать, что определенные действия являются характеристикой человека. Черты лежат в основе «характерного» поведения.

Черты: истина или вымысел?

В начале любого обсуждения черт встает один метафизический вопрос, который (если ему позволить) может исказить всю проблему. Чем скорее мы избавимся от него, тем лучше. Коротко говоря, вопрос заключается в следующем: являются ли черты подлинными, истинными диспозициями? Термин истинный в философии обозначает, что объект, подвергаемый обсуждению, действительно там есть. Таким образом, черта, если она истинна, соответствует некоторой нейропсихологической системе. Или, с другой стороны, черты являются быть может всего лишь номинальной фикцией – словами, удобно сгруппированными для обозначения множества разрозненных действий?