Старая дева
Шрифт:
— Помилуй Преблагой, — ухмыльнулся граф, убрал наконец-то свои капиталы в стол и уставился на меня. — Что я могу вам продать, что купить? Ваше заложенное имение? Я уже говорил и вам, и вашему братцу, что подобная сделка меня не интересует.
А меня не интересует совместный бизнес с игроком, подумала я. Это сегодня ты такой успешный, а завтра придешь наниматься ко мне в управляющие. Впрочем, я тебя все равно не возьму.
— А вот получить желаемое иным путем — почему нет, я готов хоть сейчас и от слова своего не отказываюсь.
Я умела держать лицо — как Вероника Маркелова, и этим противника провела. Граф пощурился своим же словам, вероятно, считая, что сделка уже у него в кармане. Даже про лошадь он то ли забыл, то ли сознательно не упомянул. Второе казалось вернее, такой ни о чем не забудет.
— Как я и говорил, вы как жена меня не интересуете, — протянул граф. По его мнению, это должно было звучать крайне обидно. — Даже земли ваши — второе дело. А вот вы как владелица Ока — да. Получить эту штучку я могу, только сочетаясь с вами законным браком, и на мой взгляд, таких затрат Око стоит.
Глава тринадцатая
Хорош, смотрится как истинно киношный злодей, подумала я отстраненно, и ни один мускул на моем лице не дрогнул. Я не читала про «психологическое айкидо» и прочие популярные вещи — хотя бы уже потому, что мой специалист по пиару за пять лет нашей с ним совместной работы написал девять книг подобного плана, в том числе «Успешная во всем», «Супер-мама», «Миллионер на диване» и «Минус двадцать килограмм». То, что он был низкорослым кругленьким мужичком слегка за шестьдесят, ему не мешало. В первую очередь он был крутым пиарщиком и умел продавать людям то, кем они хотят быть.
Все эти техники были туфтой, годной лишь для книжных прилавков. А вот живой бизнес, в котором я варилась столько лет, — нет. Это был опыт, порой болезненный. Граф понятия не имел, с кем сейчас разговаривал.
— Я приехала не за тем, чтобы обсуждать ваши планы, — ответила я, даже не пошевелившись. — Я приехала обсудить с вами лошадь.
— Лошадь? — А, черт, я могла про нее и не заикаться, но это не самый критичный промах. — Ах, лошадь. Да, вы должны мне за нее шестьдесят грошей. Но забудем о лошади, Елизавета Григорьевна.
Он поднялся. Крупный мужчина высокого роста, наверняка сильный, наверняка он и не вымотан ночью без сна. Если он решит на меня напасть, справиться с ним будет непросто. Плюс он тут хозяин, плюс общественное мнение, которое, как я подозревала, всю вину возложит на меня.
— Ваши деньги пропали без следа, — продолжал граф. Он казался на фоне окна темной громадой, ощущение было неприятным, но я сказала себе, что это обманчиво. Пока граф не представляет прямой угрозы, только запугивает. — Вестимо, там и без того было немного, но, думаю, это последний залог и больше вам никто ничего не даст. вы разорены.
Он ждал моих возражений — их не последовало, как и истерики. Вместо этого я спросила другое.
— Что вы собираетесь делать с Оком? Зачем оно вам?
— Что делают с такими вещами? — неподдельно изумился граф. — Ими владеют. Вы, к моей великой печали, неотрывны от него, от вас же мне нужна будет дочь, пусть я, как любой нормальный человек, считаю, что дочь — лишний рот и большие проблемы.
Этот ответ меня не устроил. Что за Око? Но граф не знал, что я задаю ему вопросы с иной целью. Он сделал шаг, наклонил голову, оценивающе посмотрел на меня.
— Брак, Око, дочь, земли, что еще вы от меня захотите? — с усмешкой спросила я. — Ваши аппетиты растут, когда-нибудь вас погубит подобная алчность. И тогда вы выбежите во двор, разрывая на груди рубаху, если, конечно, не успеете проиграть и ее.
— Вы же понимаете, милая Елизавета Григорьевна, что я могу сейчас сделать так, что вы будете умолять меня жениться на вас и готовы будете отдать все на свете, лишь бы я так и поступил?
Как говорил один из моих исполнителей — «испугал ежа голой задницей»…
— Ну попробуйте, — усмехнулась я уже откровеннее. Где-то моя насмешка была провокацией. — Для святой сестры и вашей челяди будет то еще зрелище.
Граф сполз с лица. Очень очевидно, мне показалось, он никак не ожидал, что сестра Феврония вдруг почтит своим визитом его усадьбу.
— Явилась, ворона, — проворчал он, и вроде бы звучало безобидно, но я распознала еле уловимую ненависть и немало ей удивилась. Что у него за счеты с местной церковью? — Только и знают, что требы собирать.
— Нехорошо, граф, — покачала я головой и снова растянула губы в полуулыбке превосходства. — Хулу возводите на слуг Преблагого, на храм жертвуете со злом в сердце, зароки даете, выполнять не торопитесь. Что с колокольней, ваше сиятельство?
— Вас как подменили, — после недолгой паузы ответил граф. Ты угадал, глядишь как в воду. — Смотрю на вас и вижу перед собой прожженную купчину. Вас бы в лабаз, торговать хлебом.
Я пересилила свою к графу антипатию и мысленно поблагодарила его за комплимент.
— Но к разговору о браке мы с вами еще непременно вернемся.
Я поднялась. Поворачиваться спиной к графу, пока он стоял так близко, мне не хотелось, но не могла же я покидать комнату, пятясь, и поэтому тянула время как могла.
— Ах да, я чуть не забыла, — на самом деле нет, забыла, но перед моими глазами встал договор, к которому я не нашла никаких расписок. — Когда вы пришлете арендную плату, граф?
— Какую плату?
Мне стоило огромных усилий не измениться в лице самой. Свет из окна падал на графа со спины, но я даже так рассмотрела и губы, утервяшие жесткую тонкую линию, и подбородок, слегка опавший — мелочь, такая, почти неразличимая, но как много она мне дала.