Старая добрая война
Шрифт:
— Врет же сука, внаглую брешет!
— Это понятно, но куда могли деться Кучер со своими «быками» и Шрамко с русским? Даже если они и перестреляли друг друга, то трупы остались бы на берегу, ну, может, один-два ушли бы в реку, — сказал его заместитель старшина Игнат Шаран.
— В реку, говоришь? — задумчиво посмотрел на него Шмелев. — А ведь так и могло быть. Шрамко с «сепаром» грохнули Кучера и его парней, «крыса» Щербина поднял лапы. Его заставили сбросить тела и оружие в реку, самому же разрешили уйти, чтобы он ввел всех в заблуждение.
— Двое завалили троих эсбэушников?
— Эти двое, Гнат, на Кавказе воевали. У них опыта побольше, чем у Кучера и всех его агентов, вместе взятых.
— Но тогда, не зная о нас, Шрамко и «сепар», отпустив Щербину, ломанулись бы на пост «сепара», и мы это увидели бы.
— А где гарантия, что капитаны не знали о нас?
— Твою мать, ты прав, Шмель, об отряде им рассказал все тот же Щербина.
— Поэтому-то они и не пошли на блокпост «сепаров».
— Но они могли выйти к нему по оврагу.
— А вот о том, что овраг не заблокирован, Щербина не знал. Точнее, он не мог дать гарантию, что Кучеренко не заблокировал овраг.
— Но тогда куда они делись, эти козлы?
— А по броду на эту сторону.
— К нам, что ли?
— Зачем к нам? Им надо не на запад, а на восток. Но не ночью и не после схватки на реке. Что ты видишь?
— Развалины!
— Вот, Гнат. Сто против одного, офицеры ломанулись в эту деревню. Отсидеться, связаться с начальником «сепаров» и отойти к месту, где их встретят.
— Но местность от реки до Галы видна гораздо лучше, чем весь обрыв Грынки. Мы не могли их пропустить.
— А ты глянь на карту.
— Ты же знаешь, не люблю я этого.
— Знаю, но глянь, глянь, увидишь кое-что интересное.
— Ну и что? — Заместитель склонился над освещенной фонариком картой Шмелева.
— Обозначение брода видишь?
— Ну?
— Не «нукай», не запряг, а за бродом и почти до околицы деревни что?
— Балка! — Шаран поднял глаза на усмехающегося командира. — Балка, мать их! Капитаны по ней могли спокойно пройти в деревню.
— Вот! — Шмелев поднял вверх указательный палец. — И сейчас эти суки сидят где-нибудь в подвале и смеются над безмозглыми хохлами, которых так ловко сделали.
— А мы должны сделать их!
— Взять, Гнат. Живыми взять. За это нам шеф отвалит столько «бабла», что надолго хватит погулять в Киеве. А сам Лаврич получит орден. Он помешан на этих погремушках.
— Значит, лавры Лавру? — рассмеялся Шаран.
— Точно! Давай зови командиров отделений, будем решать, как брать беглецов.
— Понял. С Лавричем согласовывать план действий не будешь?
— А зачем? Мы с господином командиром роты поговорим отдельно, в блиндаже, когда притащим в роту Шрамко и «сепара», и он тогда раскошелится. А доложу ему сейчас о нашем замысле, так он, быстро сориентировавшись, возьмет командование в свои руки. Орден по-любому заработает нашими руками, а нам вместо «бабла» — благодарность. Тебе что больше по нраву — благодарность начальства или живые «бабки»?
— Само собой, «бабки», иначе какого хрена я делал бы в добровольческой роте? Мне лично этот Донбасс до одного места. За идею сохранения целостности Украины пусть лохи воюют. А мне на Западе и без Донбасса и Крыма неплохо.
— Ты меньше кидайся подобными фразами, Гнат, глядишь, и погуляешь еще.
— Так я же только с тобой!
— Со мной можно, с другими — нет.
— Просек!
Вскоре у позиции Шмелева собрались командиры отделений: Андрий Василевский, Микола Кочур, Петро Сарчий. Все они с начала войны на Донбассе состояли в добровольческих батальонах, все имели длинный перечень кровавых преступлений против мирных жителей так называемых «освобожденных» ВСУ территорий, солидный опыт карательных операций, пыток и издевательств над пленными. Единственное, что они не имели, так это достаточного опыта ведения боевых действий против действительно подготовленного, хорошо вооруженного противника.
Все вышеперечисленное в полной мере относилось и к командиру взвода недавно сформированной карательной добровольческой роты «Буг», формально подчинявшейся СБУ, а реально одному из крупных предпринимателей, чьи экономические интересы напрямую были связаны с Донбассом, и он готов был отстаивать их любой ценой, если потребуется, то и кровью женщин, стариков, детей.
Шмелев осмотрел подчиненных, довел до них разговор с Щербиной.
— Я считаю, что изменник Шрамко и его дружок «сепаратист», не имея возможности пройти на вражеский блокпост, прошли в деревню Гала и сейчас находятся там. Им надо передохнуть, перед тем как попытаться либо вернуться на пост обходными путями, либо уйти к Горцевску. Не исключено, что где-то им обеспечат встречу, но не в буферной зоне.
— Эти козлы знают о нас? — подал голос Кочур.
— Скорее всего, знают. Но что это меняет? Их только двое, нас девятнадцать. Грош нам цена, если мы не сможем их взять, а взять надо живыми.
— А если они уже двинулись на восток, пройдя деревню? — спросил Василевский.
— Значит, такова судьба. Мы дальше Галы не пойдем, но развалины деревни должны зачистить до каждой щели, до каждого подвала.
— Офицеры вооружены? — поинтересовался Сарчий.
— А как ты думаешь, Петро?
— Думать не мое дело.
— Конечно, вооружены, по автомату у них точно есть, и патронов достаточно, не меньше двух магазинов на брата.
— Но тогда, если они хорошо укрепятся, взять их будет сложно.
— Это если идти сдуру в лоб. Мы же зайдем к деревне с трех сторон. Значит, так, первое отделение Василевского пойдет от оврага к Гале прямо по полю. Отделение Кочуры выйдет к реке, пройдет до оврага, что идет к Гале от брода, и зайдет в левый фланг развалин. Сарчий со своими бойцами обойдет Галу с правого фланга.