Старая добрая война
Шрифт:
Бесполезно вызывал командир отряда карателей Шмелев майора СБУ Кучеренко. Ни радиостанция, ни телефон не работали. Он, как и все его двенадцать бойцов, слышали выстрелы, начало действий по команде Кучеренко, или лейтенанта Щербины, или Степана Валейко. Шмелев вызвал Валейко, но результат оказался тот же, что и с Кучеренко, а вот Щербина ответил:
— Рубеж-6, Второй!
— Я — Буг-2. Ты где?
— Только что добрался до блокпоста, поднял личный состав по тревоге.
— Ты должен был быть с Кучером.
— По плану да, но в последний
— Почему я об этом не знаю?
— Вопрос не ко мне.
— Ты дышишь так, словно пробежал стометровку.
— У меня одышка.
— Что произошло на реке?
— Непонятно. Все шло по плану, Кучер с двумя бойцами организовал засаду. К засаде вышли Шрамко и русский. А вот что было дальше, я не смог увидеть из-за резко усилившегося дождя.
— О каком усилении дождя ты говоришь? Мы же в двухстах пятидесяти метрах от брода.
— У вас не было, а у реки усилился, правда, ненадолго. Когда же ослаб и видимость улучшилась, на берегу никого уже не было. Я слышал выстрелы, рванул туда, но в овраге никого, только стреляные гильзы на песке от АК и ПМа и какие-то пятна, возможно, кровь.
— Ни черта не понял. Ты никого не обнаружил?
— Нет. Сам удивился. Думаю, Кучера с сопровождением и Шрамко «сепары» взяли в плен. И Шрамко помог «сепарам».
— Ты чего несешь, бестолочь? Какой плен? Кучер подал бы сигнал тревоги. И как один русский капитан мог пленить четверых наших парней, из них майора СБУ, двух ребят из отдельной группы СБУ и Шрамко? Да еще у тебя на виду?
— Я не видел этого. Но повторяю, Шрамко мог помогать «сепару». Тот его давний товарищ, можно сказать, друг.
— Кто же тогда стрелял?
— Шрамко и русский. Предупредительные выстрелы.
— А куда дели пленных?
Щербина вспомнил, что отряд добровольцев роты «Буг» контролировал весь обрывистый берег и увидел бы людей на вершине, даже за пределами поста.
— Ну, не знаю я, Буг-2!
— А я знаю. Ты все видел, трусливая душонка. И наверняка даже был при встрече. Русский и Шрамко каким-то образом сумели перехватить инициативу и завалили Кучера и его парней. Тебя же оставили в живых, чтобы ты всем лапшу на уши вешал. Ведь ты же, пес, и о нас наверняка рассказал тем тварям.
— Что ты такое несешь? Официально заявляю, Кучер оставил меня у моста. Что произошло у брода, не знаю. И не надо на меня орать и оскорблять!
— Почему тогда сам не вышел на связь со мной?
Щербина в экстремальной ситуации соображал на удивление быстро:
— Кучер инструктировал всех еще до того, как изменил план. И о чем бы я с тобой говорил, если сам не в курсе того, что произошло?
— Мы еще поговорим! И если ты соврал, Щербина…
— Конец связи!
Щербина отключил радиостанцию. Подумал, откуда узнают правду головорезы «Буга»? Только от Шрамко или его друга, других свидетелей нет. Но тех еще взять надо. А они живыми вряд ли дадутся. Так что главное — спокойствие, и стоять на одном: был у моста, ничего не видел, ничего не знаю. Только вот комбату о происшествии надо сообщить немедленно.
Он вызвал связиста и приказал ему связаться со штабом батальона.
— В такое время? — удивился заспанный сержант Рамис Якимчук.
— Ты глухой, сержант? Или мне больше нечем заняться, как ради пустяка поднимать тебя среди ночи? Связь мне со штабом батальона, и не с дежурным, а лично с комбатом.
Вызов занял почти минуту. Наконец связист доложил:
— Майор Сунич на связи.
— Это Второй Рубежа-6! — взяв гарнитуру, произнес Щербина.
— Слушаю!
Командир батальона был в курсе планов Кучеренко, поэтому не спросил, почему на связь вызывает Второй, а не Первый шестого блокпоста.
Щербина доложил свою версию произошедшего, которая явно обескуражила майора:
— Как это, только гильзы и больше ничего и никого?
— Вот так, Граб, докладываю, что видел.
— Это что же получается? Сепаратисты вместе со Шрамко взяли офицера СБУ с сопровождением?
— Шмель уверен, что нет, его люди контролировали вершину обрыва, они бы заметили, как пленных ведут на пост, и завалили бы всех.
— Они, значит, видели, а ты нет?
— Нет.
— Что собираешься предпринять?
— Поднять личный состав по тревоге. Неизвестно, как поведут себя «сепары».
— Добро, поднимай. Позже разберемся. Отбой.
— Отбой!
Щербина бросил микрофон с наушниками связисту и сказал:
— А теперь пойди и объяви всем тревогу. Занять позиции обороны, экипажу БТР в машину, саперу на чердак КНП. В общем, по боевому расчету. Огонь открывать только по моей команде.
— А что такое может быть?
— Ты придурок, Якимчук? На войне все возможно.
Связист вышел на улицу, пробурчав под нос:
— Кто бы про войну говорил, гамадрил недоделанный.
Личный состав шестого блокпоста занял позиции обороны.
Старший лейтенант Иванов, также слышавший выстрелы, сразу вызвал дозорного первого выносного поста:
— Четвертый! Второй!
— На связи! — ответил рядовой Сименко.
— Ты видишь, что происходит у реки?
— Нет, и вы прекрасно знаете об этом.
— Выстрелы слышал?
— Так точно!
— Первый не появлялся?
— Никак нет!
— Понятно, что ни хрена не понятно. Почаще смотри за реку, особенно на участок вдоль дороги.
— Принял.
— До связи!
Ничего не узнав у дозорного, Иванов решил напрямую выйти на командира. Тот передал сигнал отсрочки переговоров. Но уже это успокаивало, по крайней мере, жив.
Дозорный второго выносного поста сообщил о приведении в боевую готовность шестого вражеского поста.
Иванов отдал приказ бойцам ополчения занять позиции, о чем немедленно доложил в штаб батальона.
Переговорив с Щербиной, командир карательного отряда роты «Буг» лейтенант Шмелев выругался: