Старая сказка
Шрифт:
Эльф отошёл от окна, взял со стола высокий узкогорлый серебряный кувшин, налил себе в хрустальный высокий стакан. Вино? Вроде не похоже…
— Гранатовый сок. Если хочешь, налей себе сам.
Иван усмехнулся.
— Спасибо, перебьюсь. Так что там с этой… «Аннанербе»?
— В «Аннанербе» явно пытались снять блокировку Ключа, и неоднократно. А Ключ устроен так, что допускает лишь ограниченное количество попыток — конкретно этот Ключ только семь. На восьмой попытке он необратимо выйдет из строя. Кстати, любая несанкционированная смена владельца оценивается Ключом как очередная попытка взлома.
Киннор повернулся к Ивану.
— Мы не можем рисковать, так как не знаем, сколько раз эти… пытались разблокировать Ключ. Ключ явно жив, так как мы его запеленговали. Но если ты не передашь его по всей форме — не по принуждению, не под гипнозом, а именно и только в твёрдом уме и ясной памяти, может произойти непоправимое.
Иван тоже встал, подошёл к окну.
— Всё это понятно. Непонятно одно — почему Ключ не может находиться у меня в кармане. Ведь я здесь, и я не собираюсь убегать, ни при каких условиях…
— Да потому, что за Ключом охотятся. Ты не задумывался, как оказался Ключ у агентов «Аннанербе»? Они нашли его, запеленговали, как и мы.
— Фашистская Германия разгромлена. Какая теперь к чертям «Аннанербе»?
— Это ты так думаешь. И кроме того, есть и другие… претенденты. Тебе известно, что в вашем НКВД существует аналогичное подразделение?
Иван захлопал глазами.
— Нашим-то он зачем?
— Затем же, зачем и ихним. Вероятно, они желают воспользоваться Звёздным Путём, дабы нести идеи пролетарской революции во Вселенную.
Иван искоса взглянул на эльфа. Не любит, ох, не любит, контра, пролетарскую революцию…
Эльф сухо рассмеялся.
— К счастью, это не опасно для Вселенной. С таким же успехом какие-нибудь дикари-людоеды могли бы попытаться воспользоваться захваченным самолётом, чтобы прилететь в Москву и установить здесь первобытнообщинный строй.
Он внезапно помрачнел. Даже глаза потемнели, как синее море перед бурей.
— Но ваши охотники из НКВД — пустяки, как и «Аннанербе». Есть ещё «чёрные хранители». Вот это по-настоящему опасно.
Иван молчал, пытаясь переварить всё услышанное. Надо же, сколько всего наворотилось вокруг крохотной безделушки. Эльфы, «Аннанербе» эта, плюс родное НКВД, да ещё какие-то «чёрные хранители»… Кстати, кто такие? Тайная секта?
— Нет, не секта — услышал его мысль эльф — они не люди, и не эльфы. Они вообще неизвестно кто. Нет даже доказательств, что это живые существа — я лично в это не верю, слишком много фактов против. У них нет агентурной сети, как у НКВД, сотен тысяч осведомителей и дивизий автоматчиков. Но они гораздо опаснее, и скорее всего, именно они вычислят местонахождение Ключа первыми. Здесь, в этом доме, нам от них не отбиться.
— А если его положить, ну скажем, в железный ящик? Мне помнится, радио не берёт через металл.
На лице Киннора отразилось изумление.
— При чём тут радио? Разве я говорил про радио?
Эльф подошёл вплотную.
— Отдай, прошу тебя. Мы спрячем Ключ в надёжном месте, где его никто не найдёт. И сами будем в безопасности, так как они не смогут выйти на нас по пеленгу Ключа. А когда… всё кончится, мы вернём ключ, и ты передашь его королеве Элоре лично. Отдай!
Иван медленно покачал головой.
— Мне надо подумать.
Тонкая нежная кожа на точёном лице вздулась желваками на скулах.
— Думай. Если умеешь.
— Ваш обед, товарищ старший сержант.
Тамиона швырнула ему тарелку под нос, не глядя. В тарелке горой дымилась пшённая каша на воде. Иван усмехнулся. Сами лососину с апельсинами трескают…
— Мне показалось, что совесть не позволяет товарищу употреблять такие продукты, в то время, когда вся страна, как один человек, упорно голодает.
Они сидели на просторной кухне, являвшей собой необычное, какое-то эклектическое сборище, где на нормальных кухонных столах и полках вперемешку соседствовали деревенские чугунки и невиданно изящные предметы, хрустальные вазы, фарфоровые блюда и ещё более экзотическая утварь, живо напоминавшая Ивану школьную лабораторию. В довершение в углу, как раз напротив русской печки, невиданным экзотическим цветком высился умывальник, уместный разве что во дворце. Эльфы… Кто бы мог подумать, что детские сказки, да не просто детские — буржуйские детские сказки, которые советским детям и знать-то не пристало, оживут в полуразрушенном войной русском городке таким неожиданно диким образом. Надо же — бессмертные прекрасные существа, воплощённое совершенство… Само собой, такие на фронт не пойдут, и у станков стоять не станут. Пока вся страна воевала, эти жрали тут икру…
Иван оборвал сам себя. Всё это лабуда. Если эта их королева действительно сделает то, что обещала, Иван готов простить им всё, всё что угодно — и отсидку в тылу, и икру, и даже расплавленный свинец во внутренностях. Всё что угодно.
Тамиона передвигалась по кухне неуловимо-стремительно, на ходу что-то переставляя, протирая и прибирая. Сегодня на ней было синее платье с открытыми плечами, скорее сарафан. Помимо воли Иван залюбовался её движениями. За версту видать — хорошая хозяйка…
— Верно, дорогая товарищ Тамиона. Не представляю, как можно спокойно жрать икру и апельсины, когда дети пухнут с голоду.
— Чьи дети? — Тамиона достала из белого шкафчика здоровенный кусок мяса, покрытый инеем, сунула его в кастрюльку необычной формы, похожую на автоклав, стоящую на столе. С лязгом захлопнула крышку, повернула какие-то штуковины.
— Да уж ясно, не ваши.
— Верно, мои не голодают и не будут, хотя у меня их трое, и будут ещё, не сомневайся. А почему вы вашим детям не даёте апельсинов и икры?