Старая Земля
Шрифт:
Там образовалось примитивное общество. Появились бродячие разносчики. Началась торговля. Все это произошло довольно быстро, но ничуть не ослабило давления толпы, постоянно свистевшей, молившей и сыпавшей угрозами, стремящейся прорваться внутрь.
В небе было ничуть не лучше. Атмосфера Терры кишела кораблями, но не только наблюдателями, станциями авгуров и оборонительными платформами; множество судов, скрывающихся от магистра войны, ожидало поблизости от «Пламенного рифа», состоящего из цепочки орудийных батарей в астероидном поле вокруг планеты.
Гете никогда не видел звезд. Он боялся пустоты, и отрывочные истории вольных торговцев и странников, посещавших Терру после своих путешествий, нисколько не рассеивали его страхов. Всю жизнь он провел в поисках основательности, надежности и порядка. Лекс Империалис был олицетворением его цели. Он защищал его, но сейчас бездна казалась ближе, чем когда–либо.
He таким уж далеким стал холод космоса. Он ощущался даже в пустынной жаре. Место Гете было на поверхности, на стене. Он сжимал руками край парапета и чувствовал себя увереннее.
— Обнаружили что–то еще, кроме варки песчаных падальщиков и удручающего пренебрежения гигиеной, проктор Ренски?
Смрад снизу поднимался до верхушки стены, нисколько не ослабевая. Запах застарелого пота соперничал с вонью мочи и экскрементов. Так проявлялись ужас перед будущим и одновременно вера в то, что стены способны обеспечить защиту.
— Ничего, что я могла бы увидеть отсюда.
Они отказались от обследования толпы, когда количество беженцев возросло настолько, что это стало практически нереальным. Под стеной могло зреть что угодно, и Гете со своими людьми узнают об этом только тогда, когда что–то произойдет. Эта мысль не способствовала улучшению его настроения.
— Я могу попросить Нейда сделать облет, — предложила Ренски.
Гете потер подбородок и вспомнил, что не мешало бы побриться. И принять ванну, если он не хочет вонять, как эти отбросы внизу. Он кивнул:
— Попросите.
Десантно–штурмовые самолеты «Валькирии» стояли на специально выделенной площадке у самой стены в полной готовности. Обычно воздушные облеты совершались через каждые несколько часов, но в зависимости от настроения толпы их частота нередко увеличивалась.
В данный момент Гете классифицировал настроение людей как переменчивое.
— Пошлите одну машину. Обычный облет, ничего больше.
Спустя несколько минут грозная тень «Валькирии» уже скользила над собравшимися людьми мрачным призраком смерти. Кое–кто зарыдал, завидев ее. Другие стали молиться ревущему металлическому божеству, летящему по небу. Но большинство беженцев просто игнорировали самолет или провожали его злобными ухмылками.
Патрулирование ничего не обнаружило.
Гете почувствовал себя стариком с обвисшей кожей и хрупкими костями. Война — или, во всяком случае, ее ожидание — брала свое.
В ухе Гете затрещала вокс–бусина и послышался голос Нейда.
— Примас–блюститель, — заговорил пилот, разворачивая судно на обратный курс.
И
Быстро исчезающий в воздухе инверсионный след ракеты мало что мог подсказать.
— Трон!
Гете бросился к краю стены, чтобы лучше рассмотреть, что происходит.
Летательный аппарат, разбрасывая горящие обломки, взрыл землю и скосил целый ряд беженцев, словно спелую пшеницу. Десятки убитых. Еще больше раненых. Началась паника, быстро распространявшаяся в толпе еще до того, как катер окончательно остановился. Люди ринулись в разные стороны. Кого–то затоптали насмерть. Занялись пожары. Хаос распространялся подобно инфекции. Вдалеке загремели выстрелы. Послышались крики.
— Нейд! — Ренски тщетно пыталась связаться по воксу с пилотом.
Гете ощущал запах горящей плоти, доносимый безжалостным ветром до самой верхушки стены. Он уже был готов отдать приказ, как вдруг стена вздрогнула от взрыва. Вопли возобновились с новой силой. Взрыв произошел внизу, довольно далеко от упавшего самолета, чтобы считать причиной крушение. Огонь и дым помешали точно определить место. Снова началась паника. Снова крики, только теперь беженцы ринулись прочь от стены. Те, кто еще мог, кто еще был жив и был в состоянии передвигать ноги.
А потом началось самое ужасное. Не просто бегство, а паническая давка. Люди отхлынули от стены, оставив множество тел. Некоторые были разорваны на части взрывом. Гете отвел взгляд.
— Что это было? — спросил он, вызывая людей на стену и игнорируя запросы по воксу с других участков. — Снайперам взять толпу под прицел! — скомандовал он.
Стрелки в трех наблюдательных вышках приготовились.
Беженцы завопили, увидев нацеленные на них блестящие дула винтовок. Кое–кто злобно выругался, но все отступили назад.
С места взрыва все еще поднимался дым. Гете подозревал, что там заложили бомбу, но полной уверенности не было. И он бы совершил ошибку, предприняв что–либо до того, как появится хоть какая–то информация. Примас–блюститель должен был сохранять спокойствие и передавать его своим людям. Внизу имелись перегонные аппараты, производящие алкоголь из зерна, бродячие торговцы готовили еду на старых фицелиновых плитках — все это могло взорваться. Вот только взрыв был слишком сильным, специально рассчитанным на поражение большого числа людей. И достаточно мощным, чтобы его ощутили даже на стене.
— Неужели они не понимают, что не смогут проломить стену? — удивилась Ренски.
— Давайте не спешить, проктор.
— Это нападение? — спросила она.
— Доказательств пока нет.
— Примас–блюститель, мы должны что–нибудь сделать.
— Прямо сейчас ничего нельзя предпринять. Я не могу допустить опрометчивых действий. Вы чувствуете напряженность, проктор?
— Что, сэр?
Гете печально покачал головой:
— Да ее ножом можно резать. Я не могу еще сильнее нагнетать истерию. Подождем, пока уляжется паника.