Старое платье королевы
Шрифт:
– Как же мне доказать, что я настоящая?
– спросила я, когда высказался самый громкоголосый, граф Гаддари.
– Я готова дать каплю крови, чтобы маги исследовали ее и положили конец этой нелепой возне!
– Ваше величество, мы все понимаем: если вы все-таки не настоящая и зачарованы мэтром Олленом,то ни один маг, ни один, икогда не айдет свидетельства обмана.
– И что вы предлагаете, раз уж маги вас не устраивают?
– Королевскую лестницу, – сказал он, и зал притих.
Лицо Одо сделалось... не белым, но почти.
– Что же она
– я помнила, что перед коронацией монарх должен подняться по этой самой лестнице, но не более.
– Я ведь уже всходила по ней!
– Вдруг вы – не та, что это сделала? – негромко произнес старый герцог Урдаш. Он даже с виду был таким древним, что тронь – рассыплется. – А если та, то, конечно, бояться нечего.
Ну да... и возразить им тоже было нечего. Да и зачем возражать? Я же видела эту лестницу – она длинная, но если придется, я вскарабкаюсь по ней хоть на четвереньках, позволяет это этикет или нет!
– Пусть будет по-вашему, – сказaла я. – Скоро осенний праздник, вот и повод.
– Ваше величество, нельзя подвергать сомнению ваше...
– Нет уж! – я встала и выпрямилась. – Желаете представления? Будет вам представление! Одо! Пускай во всех газетах трубят – кабинет министров объявил вотум недоверия ее величеству и требует подтвердить, не фальшивка ли на ее месте... А ее величество в силу доброты сердечной не откажется взойти по Королевской лестнице ещё раз, чтобы... чтобы ни одна собака не посмела гавкнуть в мою сторону! Хотя о чем я: собаки намного добрее и мудрее...
Я вышла, с
грохотом опрокинув кресло, и только за дверью позволила себе выдохнуть. Свитские дамы подхватили меня под руки и увлекли в мои комнаты, расслабили корсет, кто-то подсунул нюхательную соль... Очень кстати – от нее я так расчихалась, что начисто забыла о переживаниях.
– Ваше величество... Ваше величество, вас даже после первого раза едва привели в чувство, а теперь... – на графине Ларан лица не было.
– Прикажете терпеть и выслушивать эту чушь? – я снова чихнула.
– Ничего cо мной не сделается, а посрамить этих старых... апчхи!.. необходимо. Иначе не избавишься от пересудов... Ну что вы умолкли?
– Никто никогда не восходил по Королевской лестнице дважды, - негромко сказала баронесса Эррен и добавила зачем-то: – Самозванцы – пытались, но ни один не дошел даже до середины.
«Выходит, это будет быстро, – подумала я.
– Но хотя бы не больно... надеюсь».
– Значит, я стану первой, - прозвучало это двусмысленно. – Прикажите готовить подобающий наряд.
– Ох... Прежний церемониальный будет вам мал, - всплеснула руками баронесса.
– Сию минуту прикажу шить новый...
Вот и прекрасно. Если я умру на этой лестнице, то хотя бы не в старом платье королевы, а в своем собственном. Узнать бы еще, что случилось с самозванцами,и....
– Покиньте нас, сударыни, – негромко произнес Одо, и дамы исчезли, как не бывало, а он взял меня за плечи и хорошенько встряхнул. – Что вам в голову взбрело?!
Краем глаза я увидела в дверях Данкира и поняла: он не позволит нас услышать,
– Ничего не взбрело! Может, они еще передумают и не захотят рисковать королевой, хoть плохонькой, хоть с таким несносным канцлером, но живой, а не сажать себе на шею невесть кого. А если нет... если все-таки решатся... Вы сказали, что не сдержите обещание. Ну ничего – оно выполнится само собой, я ведь самозванка. Я только боюсь, – я невольно всхлипнула, – что будет больно...
– Самозванцы всегда умирали мгновенно, – сказал Одо.
– Но не имею представления, чувствовали они что-то в этот момент или нет.
– Вы умеете утешить!
– Не умею и не пытаюсь. Говорю, как есть. Эва...
– Я не...
– Вас так звали в пансионе. Госпожа Увве, другие учительницы и ваши подружки. азве нет?
– Вы-то при чем? У вас была совсем другая Эва.
– Но вы еще здесь... – на этот раз руки у него были горячими.
– Я тоже. Это ненадолго, но... Вы почему так скукожились?
Я ничего не смогла ответить, просто замерла, чтобы не сделать хуже.
– Опять ваши клятые романы...
– с облегчением выговорил до. – Не собираюсь я проделывать с вами ничего... словом, ничего.
Или вы только об этом думать и способны? Разочарован... Думал, у вас в голове помещается хотя бы чуточку больше, нежели у других девиц. Даже у первой Эвы.
Руки мои сами собой поползли вверх. Нет, ничего такого, я просто погладила Одо по шершавой щеке, коснулась коротких волос... и закрыла глаза. Не знала, как быть дальше, тем более, если он осмелится...
– Глупая девчонка... – повторил он и, хотя обнял крепче прежнего, ничего большего себе не позволил.
– Отчего же глупая? Вдруг уже никогда...
– голос оборвался. – С этой лестницей... Я даже не влюблялась ни разу и тем более не целовалась. Эд не считается, он силой...
– Вдвойне глупая.
– Девочки вот любили портрет его величества и принцев тоже, - продолжала я, не слушая.
– Забрасывали записочки за раму, ну, пожелания на удачу, - при уборке их столько выгребали... А я нет. Ну как это – влюбиться в нарисованного человека? А вы...
– Я настоящий, – Одо вдруг отстранился. Глаза его были холоднее обычного.
– Я никогда не позволю себе воспользоваться вынужденной ко мне привязанностью и страхом девушки перед всем миром, которые она принимает за нечто большее, чтобы получить ее тело. Не нужно так оскорблять меня, сударыня. Поцелуй без обязательств можете попросить у Данкира, он не откажет, я полагаю, а на что-то иное претендовать не рискнет.
У девочек из пансиона крепкие руки – как иначе? Кажется, я промахнулась и вместо того, чтобы влепить пощечину, разбила Одо нос. Не видела – он быстро вышел, прикрыв лицо платком. Я же осталась думать о том, что он, конечно же, прав,и, навернo, нужно было как-то иначе объяснить... Что он мог подумать? Ведь у меня действительно никого больше нет во всем мире, мне страшно перед испытанием... Только я желала вовcе не того!.. Но было поздно.