Староград

Рудик Артем

Вскоре мы уже были около дверей цеха, рядом с которыми директор остановился и всё так же нервно, но с лёгкой ноткой заговорчества, посмотрел на меня, а потом шёпотом произнёс:

– Гер Вейзен, прошу, всё, что вы увидите… Ну мы же можем по этому поводу договориться, верно?

– Тебе придётся выложить очень немаленькую сумму! И только попробуй меня обмануть ещё раз!

– Ну…

Не договорив, он распахнул предо мной двери, а затем отошёл в сторону, открывая мне вид на залитый естественным светом производственный цех, в котором тут и там бесконечно гудели станки и механизмы разной степени сложности. Всё

выглядело просто идеально: чистый пол, чётко работающие машины, работники, слегка уставшие и худые, но всё равно одетые и обутые по всем правилам.

Было даже странно видеть такую картину, учитывая то, как директор нервничал во время моего прихода. Нет, что-то явно было не так. Но что?

Я начал обходить механизмы, один за одним, вот тут работники замешивают фарш, а вот тут, в огромной промышленной мясорубке, он создаётся из… Это что глаз??? Там, среди уже почти полностью переработанного мяса, которое огромные жернова замешивали снова и снова, плавал покрасневший человеческий глаз, что, казалось, смотрел прямо на меня.

– Это то, о чём я думаю? – недоумевающе спросил я у на глазах потускневшего Паши.

– Понимаешь… Ладно, я лучше сразу покажу тебе холодильную камеру…

С этими словами он развернулся и отправился к тяжёлой стальной двери на другом конце этого чрезвычайно просторного помещения. Я в недоумении и лёгком смятении последовал за ним, тогда я ещё не осознал, что только что увидел. С силой надавив на створку, мужчина вошёл в помещение, откуда тут же подало сильным холодом.

Моим глазам предстала ужасная картина… Человеческие, лошадиные, собачьи и крысиные туши, в большинстве своём уже освежёванные, занимали собой все крюки в этой холодильной камере. Получается, всё это время я и сам ел… Рвота тут же подступила к горлу, но я кое-как сдержал этот порыв, как сдержал и тот поток мыслей, что за ним последовал. Директор, слегка помявшись, заговорил всё так же нервно…

– Видите? Я просто вынужден покупать мясо у больниц, армейских конезаводов и прочих мест, где трупов сейчас больше, чем могут закопать! Другого мяса нет!

– Но почему? – я всё ещё не мог уложить в голове всё то, что только что увидел.

– Я просто хотел заработать больше денег, чем те гроши, которые ты мне предлагал за продажу тушёнки мимо кассы. Это же просто детский сад! А вот один мой товарищ, начальник порта, предложил мне несколько миллиардов чеков за то, чтобы я переправлял всех этих модифицированных бурёнок контрабандистам. Те вроде как должны были сбыть их богатым зарубежным фермерам. Ну а на вырученные деньги я покупал гораздо более дешёвое мясо.

– Более дешёвое? Ты буквально пускал на мясо людей!

– Их всё равно бы никто не стал искать. Раненые, убогие, больные, да лазареты мне с радостью отдавали всех этих несчастных практически за бесценок, лишь бы не складировать их в своих моргах!

Я не знал, что ему ответить. Мысли роились беспокойным ульем пчёл, никак не приходя в порядок. И лишь один вопрос вырисовывался чётко:

– На кой чёрт тебе столько денег?

– Я хочу уехать отсюда как можно дальше.

– На это тебе вполне бы хватило и тех денег, что мы зарабатывали на продаже «мимо кассы».

– Вовсе нет. Я не хочу уезжать убогим бедным ронийским беженцем, кои тысячами рванули в Европу, словно саранча. Я желаю жить заграницей, как европеец. А для этого мне нужен особняк в Оливии, на Лазурном Берегу, роскошный автомобиль, маленькое производство, для того чтобы подкреплять свой капитал, а также маленькая винодельня. И это я ещё не говорил о тех суммах, которые придётся потратить на частную школу для моих детей.

Сейчас Павел казался мне отвратительным, даже учитывая мою личную, страстную любовь к деньгам. Я видел в нём то, чем никогда бы не хотел стать: жадным, склизким и абсолютно плюющим на все принципы гуманизма плутократом.

– Ты же понимаешь, что теперь тебя ждёт?

– Я заплачу, очень много заплачу. Столько, что ты и сам сможешь купить себе всё, что захочешь! Это действительно прибыльное дело, я даже возьму тебя в долю на постоянный процент!

– Да подавись ты своими деньгами! И я надеюсь, что твои детки очень оценят стремление отправить их в частную школу! – Я подал знак рукой сопровождавшему нас солдату. – Устранить!

«Многим известный директор *Ангунума*, завода, производящего огромное количество пайковой тушёнки, оказался каннибалом! Управление по контролю качества протектората провело проверку по зданию фабрики и не обнаружило нарушений, а потому вся мясная продукция продолжит выходить всё с тем же великолепным качеством и бесподобным вкусом».

Вестник Цитадели, выпуск 15.08.

––

Avaritia «Коммерция без морали»

III – Terra nullius

«Вода подарила движение, но земля всё ещё оставалась безжизненной.

А потому Бог сказал: да породит земля плодовитую зелень, да произрастут повсюду деревья.

И стала земля живой, зелёной и цветущей.

И воздвиглась новая власть.

И было то царствие растений.

Увидел Бог, что это хорошо.

Был вечер, было утро: день третий».

Цвета войны

??.??.??

«Мрачный рассказ порой стоит немного приукрасить, верно?»

Сегодня наступил очередной прекрасный день. Солнце светило так ярко, что голубое небо становилось не просто бездонным, оно поглощало своей глубиной и насыщенностью все рецепторы в глазах, приковывая к себе взгляд и вводя в лёгкий ступор.

Впрочем, ничего срочного сегодня не было, и я полностью отдался приятному теплу, обтекающему моё тело, и этой синей бездне, простиравшейся над головой. Не знаю, сколько времени я стоял там, просто наслаждаясь прекрасной погодой, но всё хорошее когда-нибудь должно закончиться, чтобы началось нечто ещё более чудесное.

Когда знакомый ласковый и нежный голос окликнул меня, я сразу же перевёл своё внимание на то место, откуда он исходил. Там, как всегда, в шёлковом элегантном платье и с тонкой серебряной диадемой, лежавшей на пшеничного цвета волосах, стояла прекрасная миледи, которой я когда-то обещал отдать своё сердце на вечное служение… Она вновь своим чудным голосом подозвала меня к себе:

– Рыцарь Ставницкий! Вы что же, совсем не слышите меня?

– Простите, моя госпожа! Я несколько засмотрелся на небо, оно сегодня небывало голубое. Конечно, оно никогда не будет столь же прелестно, как и ваши очи, что одарили меня сегодня своим вниманием. Что же изволит сегодня моя милая?