Староград
Шрифт:
Но самый обидный факт заключается в том, что ему всё это прощают. Ни мама, ни кто-нибудь ещё не хотят видеть в этом иждивенце маленького беса, который вовсю пользуется своим возрастом, да ещё и умудряется ныть про своего отца. Вообще, он и мой биологический отец, однако я, самолично, уже давно открестилась от этого человека, который воевал против моего благополучия. А брат всё ещё не хочет признавать, что его родитель был далеко не тем героем, которым он его видит.
Он сотнями убивал честных военнослужащих и простых гражданских Карнима да ещё наверняка был каким-нибудь военным преступником, как те люди с карикатур. Впрочем, это было вполне свойственно большинству
Но изменники всё ещё остались на этой земле, и вытравить их – святая обязанность молодого поколения, то есть, в том числе и моя. А мой брат, соответственно, не желая признавать святость идеи о северянской нации, является самым настоящим предателем.
Сначала я говорила об этом матери, чтобы она его наказала и надоумила, что негоже так себя вести при новой власти. Но она только отмахивалась от меня. Мне даже стало казаться, что мама любит меня гораздо меньше, чем этого мелкого. Да и порой мне на ум приходит мысль о том, что она так же, как и он, всё ещё скучает по этому кровожадному монстру, которого зовёт своим мужем. Ренегаты иногда могут быть теми, кому мы больше всего доверяем, так нам говорили в образовательном центре.
Я даже писала доносы на них, не видя иного пути достучаться до голоса разума, засевшего где-то внутри моей матери. Но солдаты, приходившие к нам домой и перерывавшие всё там вверх дном, так ни разу никого и не арестовали. Тогда я наконец поняла, что ни на кого нельзя полагаться в вопросах отстаивания чистоты своей генетики, кроме самой себя!
Если я продолжу стараться и начну больше учиться, в один день правительство меня заметит. И когда это случится, меня заметит и мой герой, а также моя единственная любовь, герр Герман Шейм. Капитан – настоящая мечта для такой девушки, как я. Благородный, сильный, храбрый, красивый, галантный, богатый, добросердечный, стойкий, этнически чистый и такой бесконечно одинокий! Любая мечтала бы занять место рядом с мужчиной, вроде него. И если быть честной с собой, то в данный момент у меня почти нет шансов исполнить эту мечту.
Хотя я всё же иногда представляю, что однажды он заберёт меня, словно принцессу из башни бедноты, в которой меня заточила собственная семья, а потом, как настоящий рыцарь, женится на мне, и стану я уже не какой-то там пыльной крысой, а фрау Шейм. Жаль, пока ещё мы ни разу не встречались, хотя я хожу на все его выступления и торжественные обращения, когда не занята работой на шахтах. Благо те, в большинстве своём, крайне благоразумно проходят после окончания обязательных рабочих смен.
Однажды я даже украла плакат с его изображением, чтобы повесить в своей комнате, а затем ещё очень долго фантазировала, что за это меня арестуют и он лично будет меня допрашивать… с известным итогом.
Я, конечно же, понимаю, что то было бы вовсе не такое серьёзное преступление, чтобы солдаты хотя бы посмотрели в мою сторону, не говоря уже об аресте. В наше безумное время воровство плаката – вообще практически безобидный поступок, а всё из-за этих повстанцев, что бегают по улицам и стреляют в кого попало направо и налево. Ну, вы понимаете, к чему всё идёт?
Да, я не просто так всё это рассказываю. Ибо, если честно, я очень давно задумывала совершить какое-нибудь страшное деяние. Одна только мысль о преступлении невероятно будоражила мой разум и казалась крайне романтичной. Всем нравятся убийцы, они такие загадочные и красивые, всегда плюют на чужое мнение и общественные нормы, а также являются достаточно сильными, чтобы отнять чью-то жизнь.
Вот, например, солдаты. Всем нравятся рыцари Ордена, и мне, конечно, особенно, хотя вполне очевидно, что они лишили жизни далеко не одну сотню человек. Но им ставят памятники, рисуют на плакатах, обожествляют и вполне заслуженно чествуют за их храбрость и доблесть, а не сажают в тюрьмы, как убийц и бандитов. Тот же Герман является просто эталоном мужчины, хотя его руки явно давно уже не отмываются от крови. Это понимаю даже я.
К такому, как он, опасно подходить и даже немного страшно, но это и есть то, что делает его таким притягательным. Опасность, сила и безумство, достаточные для того, чтобы лишить другое живое существо жизни, иногда делают человека не угрозой, а надёжной стеной, если ты, в свою очередь, сделаешь всё, чтобы попасть к нему в милость.
И, если честно, то я бы очень хотела стать такой же, как он, чтобы наконец по-настоящему выделиться среди сверстников, чтобы меня наконец заметили и полюбили. Да, быть может, одной жертвы мало, ведь всех будоражат большие цифры, а не сам факт поступка.
Этот убил тридцать человек, этот сотню… А то, кем были убитые, чем они жили, о чём думали, никому особо не интересно. Главное событие в их жизни – смерть, в которой они лишь символы статистики, графики и числа, подтверждающие первостепенность хищника над его жертвой в массовом сознании.
Чтобы запомниться так, что даже через сотню лет люди будут произносить твоё имя с ужасом на губах, нужно положить действительно много. И я даже знаю, кто может стать моей первой масштабной жертвой – другие пыльные крысы с моей шахты. Я их ненавижу ничуть не меньше, чем своего сопливого братца, ОАР или отца. Ибо все двадцать, как на подбор, глупых и озлобленных сволочей постоянно смеются надо мной из-за моего роста и моей любви к герру капитану. Из-за чего каждый мой день превращается в адский круговорот непонимания как дома, так и на работе.
Я была бы рада разом избавиться и от них, и от этого злачного места. Мне надоело ползать по самым узким штрекам и бурить в них шпуры для взрывчатки, с постоянным риском получить камнем по голове или и вовсе быть раздавленной внезапно обвалившимися горными породами. А эта вечная пыль, оседающая на коже толстым слоем, который въедается столь сильно, что отмыть его почти не представляется возможным, которая превращает меня в какое-то каменное чудовище, бесит ещё больше утомляющего каторжного труда!
В один день я решилась. Решилась взорвать всю эту чёртову шахту, обвалив потолок на всех, кто будет внутри, а затем пуститься в бега, прочь из города и страны. Поймают меня или же нет, меня не особо волновало. Если бы я оказалась в руках правосудия, я была бы даже больше рада. Ведь тогда исполнится моя заветная мечта, и я встречу герра Шейма. Всё-таки это преступление вполне достойное того, чтобы за него взялся сам капитан рыцарей, а не его подручные.
Правда, для того чтобы привести свой план в исполнение, мне пришлось самолично спуститься в шахту, ибо снаружи постоянно дежурил отряд солдат, охраняющих ценный минерал, который мы поднимали на поверхность. Да и весь запас динамита беспечно был перенесён в отдельный, специально выдолбленный для этого проход, где и громоздился множеством промаркированных ящиков. Всё, что мне оставалось сделать, так это подловить момент, поджечь фитиль подлиннее и уехать на поверхность на главном лифте.