Старость аксолотля
Шрифт:
– Но чтобы пожрать всю планету… – он качает головой. – Что они тут делают?
– Уже ничего. – Доктор Шарский повторяет свои чары, и на этот раз появляется маленький, угловатый, сплошь черный кристалл. – Аналитическое нано, самая быстрая, непрофилированная версия. Десять лет за обладание частицей. Тут их миллиарды тонн. Оно раскладывает этот глиокристный компьютер на свободные молекулы. По нашим оценкам, они уничтожили уже свыше одной десятой материала.
– Реализовали программу, а теперь форматируют диск, – подытоживает Агерре.
– Что-то вроде того.
– Успели?
– Фрай?..
– Успели они с этим форматированием? Удастся еще что-то прочитать?
Доктор Шарский морщится, кладет ногу на ногу, разваливается на кушетке, машинально передвигает в воздухе кристаллы… все так же морщась.
– Если бы
– Да?
– Обрати внимание на расстояние от Точки. Оно достаточно велико, чтобы сюда не добралась какая-нибудь из обычных исследовательских экспедиций, и вместе с тем достаточно мало, чтобы не привлекать внимания длительностью полетов, записанных в регистрах Ордена. Ибо ты прекрасно понимаешь, фрай, что их должны были Ваять сюда какие-то неспящие.
– Я над этим думал, – медленно говорит ксенотик, снова поворачиваясь к Глупцу Первому, спиной к иллюзионному криптологу.
– Не сомневаюсь, – ворчит Иммануил. – К чему я клоню: они используют любые возможные средства предосторожности, так что наверняка прибегают и к распределению процесса. Зачем складывать все яйца в одну корзину? Я размышлял о том, как поступил бы на их месте, и пришел к выводу, что – даже если задача этого не требует, а у меня отчего-то есть предчувствие, что требует, – я разделил бы ее на несколько планет, у нескольких разных звезд, с противоположных сторон от Точки Ферза, вдали от Вектора. Более того, я скроссглеил бы между ними все самые мелкие алгоритмы, – в конце концов, в глиоводах расстояние фактически не имеет значения, все связи нульвременные. Даже если бы мы просто складывали бы три плюс три, это шло бы через полгалактики, через десяток подобных глиокристных центров. И даже если бы кто-то нашел один, это ничего бы ему не дало.
– То есть ты считаешь, что есть другие…
– Готов поспорить. А если они в самом деле столь плотно кроссглеили, можно по крайней мере точно утверждать, что процесс уже закончился, они получили результат. Они не вычисляют здесь – они не вычисляют нигде.
Агерре не столь уверен, его подозрения тянутся туда, куда Шарский не попытался бы проникнуть даже в кошмарном сне.
Однако он обходит этот вопрос молчанием и спрашивает про временную оценку.
– Около трех лет с момента инициирования, – говорит доктор. – Полгода с начала стирания. Два года до окончательного разложения глиокриста.
Два года! Два года, Карла. Ты возьмешь эти деньги – все, что ты могла выдать, ты уже выдала. Джинн выбрался из бутылки. Уже незачем убивать, незачем подкупать. Нужно сообщить Есаде, пусть не боится зря; по крайней мере, я обязан ей хотя бы этим…
– Те файлы, которые я тебе послал…
– Ах, это, – криптолог разводит руками. – Белый шум.
– Там что-то есть.
– Возможно. Однако пока что под бесконечным крипто это лишь хаос. Но еще не все потеряно, мы теперь возьмемся за дело по-настоящему.
– Значит, говоришь, нужно искать файлы-ключи? Может, даже на материальных носителях…
– Не знаю, есть ли вообще что искать. С чего ты взял, фрай? Владелец мог шифровать своими майндпринтами.
Криптология – семя паранойи, растет из нее и ее плодит. Достаточно простые ключи, содержащиеся в поддающемся запоминанию числе преобразований, поддаются атакам ксенотиков методом наводящих гаданий. Одноразовые ключи (сводящиеся к случайной последовательности нулей и единиц, которую невозможно взломать шаг за шагом) должны быть записаны либо на материальном носителе, который можно украсть, либо в компьютерных файлах, в которые можно вломиться, если только они сами не защищены крипто, и тогда снова возникает вопрос надежности… вернись к шагу номер один и повтори. Третьим выходом, позволяющим избежать обеих этих ловушек, является шифрование майндпринтами. Соответствующие программы для имплантов выполняют записи состояний мозга, форматируют их, после чего пропускают через них изначальную информацию. Чтобы расшифровать файл, нужно выполнить обратную операцию при идентичных настройках программы и сканировании того же мозга, находящегося в том же состоянии. Вся суть кроется в определении «того же состояния мозга». Более новые программы уже позволяют снятие столь утонченных майндпринтов, что для получения соответствия требуется вызвать в конкретном мозгу конкретное воображение, при конкретной эмоциональной ауре. Это исключает в числе прочего сканирование под принуждением; бесполезен также брэйн-фрикинг без знания конкретного момента сканирования. Невозможно украсть воспоминание о первом поцелуе.
Если файлы из Болот лорда Амиэля зашифрованы его майндпринтами, их уже не раскодировать – после смерти человека многое можно воспроизвести, но не структуру его мозга, его память. Собственно, их было бы невозможно реконструировать и при жизни оригинала. Это намного надежнее, чем отпечатки пальцев и коды ДНК.
– Доктор Шарский… я дам вам полную свободу в программировании здешнего живокриста и сниму ограничения конфиденциальности. Как скоро вы сможете что-то сказать о цели вычислений? Хоть что-нибудь?
Иммануил надолго исчезает.
– Невозможно оценить, – говорит он, вернувшись.
– Во всяком случае, пробуйте.
– Слухи разойдутся за пределы Дворца.
– Я это прекрасно понимаю.
– Что с патентом на глиокрист?
– Он будет записан на Орден.
Шарский бьет кулаком по кушетке с такой силой, что в ней что-то трещит.
– Я так и знал, – шипит он. – Так и знал.
– Sorry. Ordo Homo Xenogenesis uber Alles.
– Ты хоть понимаешь, как после появления этой технологии подскочат акции Проекта SWING? Дай хотя бы время на размышления!
– Apage! [183]
Проект SWING эксплуатирует тот же феномен, который привел к открытию глии в атмосфере газового гиганта HD 92788, Шадры, – то есть спонтанное, хаотичное Ваяние, вызванное свободной глией (названной так исключительно по причине поверхностного морфологического сходства с человеческой мозговой материей). Свингеры ищут необъяснимые с точки зрения гравитации аномалии в движении планет, подобные тем, что привлекли внимание астрономов к Шадре. Проект, однако, отличается своими масштабами: в его амбиции входит охват всего Млечного Пути и проверка «правильности» движения всех планет всех его звезд. Для потребностей SWING работает самый большой сирианский гравитометр типа «L», миллионы квадратных километров дисперсионных оптических и радиотелескопов, сотни тысяч мегакластеров Болот… Но все это окупается, ибо глия на разных планетах – хотя, вне всякого сомнения, это один и тот же вид – разнится между собой, в том числе октоморфическим потенциалом, и сизигии некоторых новых разновидностей создают из Homo sapiens более сильных ксенотиков, с более мягкими стампами, большей разрешающей способностью Ваяния, возможно, также с большей глиотической интуицией. Они однозначно увеличивают диапазон совместимости Homo sapiens и X. procaryota gleiophyta, так что после каждого открытия глионосной планеты заново приводится в действие Бостонская хартия, с новым тестированием кандидатов из вероятных возрастных, генетических и физиологических диапазонов.
183
Изыди! (Греч.)
Криптолог встает, вздыхает, гасит свои чары… Уже собравшись уходить, он снова поворачивается к Агерре.
– Говорят, это от лорда Амиэля, – говорит он, не глядя в глаза ксенотику, который тем временем уселся в кресло лицом к Глупцу и глиокристной туманности. – Будто бы ты Ваяешь, фрай, для его вдовы.
– Вот как? И откуда столь гениальные выводы, можно узнать?
– От кофейной гущи и птиц в небе, фрай, – фыркает Иммануил. – Так это правда? Те файлы – его?
Агерре театрально качает головой.