Старосветские убийцы
Шрифт:
— Сейчас, ваше величество! — Веригин сделал попытку разлепить глаза. Получилось далеко не с первого раза. А грозный самодержец стучал и стучал. Веригин поднял голову и осмотрелся. Пить пора бросать. Уже и черти, тьфу, императоры стали мерещиться. Какой в имении Северских царь? И зачем бы ему понадобился Веригин? У него таких Веригиных воз да малая тележка. Павел Павлович спустил с кровати ноги. Стук раздался вновь.
— Да заходите, не заперто, — почти своим голосом сказал Веригин и посмотрел на дверь. Интересно, кому он среди ночи так понадобился? Никто
То ли от брусники, то ли от прочитанного через минуту Веригин был трезв. Любимая взывала о помощи, находилась в смертельной опасности, и только генерал мог ее спасти. Как он смел усомниться в ее невиновности? Конечно же, все подстроено!
До назначенного срока оставалось еще время. Надо переодеться — Елизавета просила в мундире не приходить, утверждала, что это опасно. И умоляла сжечь письмо.
Генерал заколебался. Как своими руками сжечь самое дорогое, что у него есть? Веригин зажмурился, поднес послание к носу и вдохнул чуть сладковатый аромат. Письмо навсегда останется с ним.
Михаил Ильич занял позицию на дереве. Сначала было тепло, светила луна. Потом подул ветер, луна спряталась за тучи, зарядил противный дождь.
Тоннер не заставил себя ждать. Побег происходившее не напоминало, скорее охоту. Шел доктор не один, с урядником, оба держали в руках по пистолету, крались осторожно, тропинками.
Михаил Ильич хотел было слезть и идти за Угаровым, но тут заметил Рооса. Американец тоже шел тропинками, но не вдоль центральной аллеи, а параллельно боковой.
Почти следом выскочил генерал, почему-то в овчинном тулупе. Куда он направился, Рухнов не понял — луна как раз шмыгнула за тучу, и силуэт генерала быстро растворился в темноте.
Михаил Ильич решил подождать — вдруг появится кто-нибудь еще. И действительно — в свете молнии удалось разглядеть Никодима. Тот ни от кого не таился, вышел из центральной двери, направился в сторону заимки.
Прошло минут десять. Пора, наверное, слезать, идти в дом сушиться. Промок насквозь Михаил Ильич! Ан нет! Рухнов и не понял бы, чья фигура — да снова молния сверкнула, и он узнал Митю. Как ни крути, Елизавета Берг куда-то пропала. А самый заинтересованный в ее исчезновении человек — Митя! Вот бы за ним проследить!
Рухнов принялся слезать, но когда очутился на земле, Мити и след простыл. Молния больше не сверкала, только гром гремел, и куда идти было непонятно.
Тут, кутаясь в сюртук, вышел из усадьбы Тучин.
— Александр, постойте! — окликнул его Рухнов.
Художник повернулся:
— Что вам угодно?
— Вам нельзя покидать усадьбу, вы же арестованы! Побег равносилен признанию вины.
Тучин ответил злобно:
— Что вам за дело?
— Мы вместе с вашим другом, Угаровым, пытаемся помочь вам. Остановитесь!
— Это не ваше дело, ясно?
Тучин подошел к Михаилу Ильичу вплотную и толкнул его грудью в грудь. Весил Александр раза в полтора больше, и Рухнов чуть не упал.
— Ясно, — покорился Михаил Ильич.
Тучин, более не обращая на него внимания, быстро исчез. Рухнов, покачав головой, поспешил в дом — сушиться.
Глава двадцать вторая
Анна Михайловна поела с ложечки немного бульона и по просьбе Тоннера пошевелила пальцами не тронутой ударом правой руки. Митенька кормление слугам не доверил, сам подносил ко рту ложечку, а чтобы тетушка не обожглась, предварительно дул на еду.
«Может быть, и речь восстановится», — подумал Тоннер, когда старуха что-то благодарно промычала юноше. Пощупав пульс, отметил, что он ровный, наполнение хорошее.
— Как вы думаете, тетушка поправится?
— Думаю, эта ночь станет решающей, — ответил Мите Тоннер. — Если не случится новый удар, надежда есть.
— Дай-то Бог! — просветленно прошептал юноша.
Илья Андреевич покачал головой. Даже не знает юноша, насколько прав. Апоплексический удар — та болезнь, где от доктора ничего не зависит. По сути, только наблюдать остается да кровопускания делать.
— Я, пожалуй, пойду, — сказал Тоннер. До встречи с убийцей оставалось чуть меньше часа, и выйти доктор надеялся пораньше, чтобы опередить преступника.
— Вы уходите? — удивился Митя. — Покинете больную, для которой эта ночь, по вашим же словам, решающая?
Илья Андреевич смутился. Юноша прав, но что делать, если преступника задержать больше некому? Пришлось ответить жестко:
— С вами Антон Альбертович остается. Он здесь, между прочим, жалованье получает.
— Разве он доктор? — презрительно спросил Митя. Он давно подозревал в Глазьеве шарлатана.
— Не высокого уровня, конечно, — обтекаемо ответил Тоннер, — но помощь в данной ситуации оказать способен.
Тут Илья Андреевич не солгал: неважно, кто будет кровь пускать.
— У меня, пардон, и другие больные имеются. Денис Кондратович печенью мучается, — воспользовался угаровской уловкой Тоннер. — Если я вам потребуюсь, зовите.
Дверь распахнулась, и в спальню вбежал Никодим.
— Что с княгиней? Говорят, при смерти? Я как узнал, сразу пришел!
— Ей уже лучше, — сообщил Митя. — Но доктор говорит, ночь предстоит решающая.
Никодим бросился к ногам старой хозяйки.
— Простите, барыня, простите! Не уберег я Васеньку! Простите! Не умирайте! На кого Митеньку оставите?
Егерь впервые за день разрыдался. Целовал морщинистую руку Анны Михайловны, а она ему что-то мычала в ответ. Митя тоже заплакал.
Тоннер тихо удалился.
Киросиров ждал в буфетной.
— Пистолеты взяли? — коротко спросил Илья Андреевич.
— Взял. Представляете, захожу в трофейную, а там Угаров с Рухновым целуются…