Старосветские убийцы

Введенский Валерий

— Я согласен с вами, ваше высокопревосходительство! — горячо воскликнул Угаров. — Европа живет наследием Римской империи, сама же за многие столетия не придумала ничего!

Веригин посмотрел на Дениса осоловевшими глазами. Потом, потрясая вилкой с нанизанным огурчиком, спросил у Рооса:

— Нечего сказать?

Американец не согласился:

— Позвольте, генерал! Одно из изобретений вы просто держите в руках!

— Огурец?

— Нет, вилку.

— Вилку? — переспросил генерал.

— Представьте

себе, ее изобрели итальянцы. У них есть такое блюдо — лазанья.

— Я пробовал, — вспомнил Тучин. — Вкусно! Слой пасты, слой сыра, слой овощей, слой мяса. Все вместе запекается в печке.

— Простите за неосведомленность, — вмешался Рухнов. — Что такое паста?

— Итальяшки так называют макароны, — пояснил Тучин.

— Верно. — Роос продолжил: — Такое блюдо невозможно есть руками (слишком горячее) и ложкой (чересчур скользкое). Поначалу ели лазанью с помощью шила.

— Вот идиоты! — прокомментировал Веригин. — Гришка, а почему рюмка пуста?

Тоннер делал Гришке отчаянные знаки: в доме убийца, и пьяный генерал ему не помеха, трезвый же — наоборот. Но Гришка Веригина боялся больше, чем доктора, и покорно налил еще.

— Вскоре, — продолжил свой экскурс Роос, — кто-то придумал есть лазанью с помощью двух шил, а позже соединил их в один столовый прибор.

— Ты, Корнелий, не обижайся, — сочувственно сказал Веригин. Этнограф генералу в общем-то нравился. — Сходи-ка, братец, в хлев, посмотри на вилы! Без всяких макарон их придумали!

— Вилка — это так, для примера. Столько всего изобретено за последнее время! — И Роос начал торопливо перечислять: — Паровой двигатель, железные дороги, электричество.

— Еще раз говорю — все это глупости от неправильного питания. Кому-нибудь из вас нужно это самое электричество?

Генерал обвел взглядом присутствующих. Многие и слова такого не слышали.

— Так что запишите-ка рецепт щей. Пусть ваши пухлые итальянки, — генерал любил женщин тонких, стройных, с узкими бедрами и плоским животом, таких, как Елизавета Берг, — его освоят и спасут, наконец, несчастную Европу от демократии.

— А мне итальянские женщины понравились. И в постель их не надо затаскивать, сами ложатся! — Тучин улыбнулся воспоминаниям. — А страстные… Не то, что наши… — Саша отодвинул наваливавшегося на него Николашу. — Русская баба как бревно! Даже ногами не дрыгает!

Генерал привстал:

— Зато русские мужчины — о-го-го! Ко мне парижанки в очередь записывались… Гришка, налей!

Веригин жадно осушил рюмку, будто год не пил.

— Вы не только от кавалерии, вы и от любви генерал! — восхитился неудачливый по романтической части Рухнов.

— От любви? — У Веригина вдруг защемило за грудиной, внутри все сжалось. Генерал почувствовал, что даже если Елизавета

отравительница, он любит ее больше жизни. Вслух лишь прошептал: — Это не любовь, это плотское. Любовь одна на всю жизнь дается, и кого полюбишь: честную женщину или преступницу — не знаешь. И сделать с этим уже ничего не сможешь…

Генерал внезапно уронил голову на стол и разрыдался. Мигом к нему подскочили, с трудом довели до комнаты и заботливо уложили в кровать прямо в мундире. Адъютант Николаша в перемещении командира не участвовал. Его самого, обнимая за плечи, вел пленник — Саша Тучин.

Когда Веригин захрапел, Киросиров вновь почувствовал себя главным.

— Почему арестованный здесь?

— Сейчас я Сашеньку запру, — чересчур радостно сказал Николай. Киросиров пригляделся к нему, адъютант ответил милой улыбкой.

— Вы пьяны?

— Что вы? Со вчерашнего вечера не пригубил. — Это прозвучало столь искренне, что не поверить было нельзя.

Тоннер огляделся — снова все в сборе. У двери стоял задумчивый Митя, рядом с ним Рухнов, Роос, Пантелей и Петушков. Сзади шептал молитву отец Алексей.

— Урядник, — вдруг обратился к Киросирову Тучин. — Помните, я говорил, что Данила на меня поклеп возвел?

— Помню, — процедил Киросиров.

— Он нашел пистолет и ключ от комнаты Шулявского, верно?

— Верно.

— А я еще вот это в комоде нашел. — Тучин достал из сюртука темную склянку.

— Моя, — радостно признал Глазьев. — Думал, потерял вчера.

Тоннер озабоченно спросил:

— Когда пузырек пропал?

— Я всегда его с собой ношу — в нем помещается двойная доза. Вчера вечером был, а проснулся — нет его.

Тоннер открыл притертую крышку — емкость была пуста.

— Вечером тоже пустой был? — спросил Тоннер.

— Обижаете, полный, — ответил Антон Альбертович.

— Куда же содержимое делось?

— Наверное, вытекло.

Тоннер осторожно понюхал скляночку.

— Чувствуете, опием пахнет? — спросил Тучин.

— Знакомы с этой отравой? — удивился Илья Андреевич. — Откуда?

Тучин, как всегда, не смутился:

— Человек должен все попробовать. Не так ли?

— И людей убивать решили попробовать? — влез в разговор урядник.

Никто и опомниться не успел, как Тучин прижал Киросирова к стенке:

— Не убивал я поляка, слышишь! Это Данила сделал! И князя вашего он отравил! Когда пьяного Глазьева в комнату волок, вместе с девкой опий и спер!

Угаров с Тоннером оттащили Тучина. Освобожденный урядник поправил мундир, с ненавистью объявив художнику:

— Сейчас исправники приедут. В тюрьме ты у меня сразу сознаешься!

Тучин пытался вырваться:

— Но князя же отравили! Почему вы мне не верите?