Старовский раскоп
Шрифт:
— Вы несправедливы, Алексей… Я бы давно ушел, но раз не гонят окончательно… Я не ради должности.
— Ой, оставьте. Мне ваши оправдания не нужны. Шут с вами. Получится у вас — буду рад. Только аккуратно, а то у нас тут назревает небольшое дельце.
— Где они сейчас?
— Приблизительно? Метров девятьсот к северу. За тем пролеском, видите? Сколько их, не знаю.
— Зачем вам всё это… — простонал сквозь зубы. Ответа не ждал, но получил.
— А у нас самки и щенки. Жены и детки, знаете ли. По полатям сидят,
Развернулся и почапал девятьсот метров через кусты и овраги. Первый и второй секретари плелись в хвосте, они весь разговор молчали, только сопели тяжело, как несправедливо обиженные щенята.
Ледяная каша в туфлях. Пролесок уже близко. Где-то здесь должен быть пост. И точно — рычат предупреждающе.
— Парламентеров принимаете?
В кустах возня, сдавленное шипение. Уже человеческий, донельзя глумливый голос:
— Вы ли это, отче? Опять от вас псиной несет!
Самого часового не видать, только желтые огни обозначают место, где залег кошак.
— Это исправимо. Поговорю с Ингмаром, начнет нести кошатиной.
Шипят. Потом ругаются по-человечьи, срамно.
— Ингмара сейчас нет. И сегодня, наверно, не будет. Ступайте, откуда пришли, пока я вас не задрал.
— Мне нужен Ингмар. Пора прекратить безобразие.
— Ща последних шавок порвем и безобразие закончится.
— Позовите, пожалуйста, Ингмара.
Ингмара зовут долго, с собой в лагерь не приглашают, приходится торчать посреди поля на ветрище. Костик кутается в пальто, задирает воротник до самого носа. Похоже, издеваются. Время идет, луна ползет по небу с улиточьей скоростью, но ползет. И никакого Ингмара.
Потом:
— Эй, отче! Ингмара нет и сегодня точно не будет! Уходите, сейчас здесь будет заварушка! Проваливайте, говорю, а то порвем ненароком!
Костик сопит, явственно мучаясь желанием ответить. Но дипломат в нем сильнее защитника униженного и любимого отца-Координатора. Влад вопросительно заглядывает в лицо, ресницы у него густо облеплены инеем, дыхание отрывается от губ тяжелыми облачками, которые не подымаются вверх, а сползают к земле.
Игорь упрямо мотнул подбородком: ждем.
И дождались. Первыми потянулись Пантеры. Мягко, гибко протекли сквозь кусты, черными дырами разбросались по полю — только и горят светляки глаз. Ждут, приникнув к земле. Потом волки. Волки выходят медленно, степенно, шерсть дыбом, в яркой луне похожи на сердитые комья дыма.
— Господа! Товарищи! Братья! — кричит Игорь, самому себе представляясь глупым пустобрехом. — Одумайтесь! Еще не поздно прекратить эту бессмысленную войну! Давайте сегодня просто разойдемся по домам! Достаточно жертв!
Волки рычат. Коты шипят. Пока еще тихо. Светляки краснеют и дуреют.
— Уйди с дороги, отец! — разбирается сквозь звериное, и непонятно, кто это — кот, волк? — Уйди, я их итак долго
Понятно, Алексей.
— Ребята, пожалуйста! Неужели вам нечем заняться дома?!
— Пррррочь! Шшшшшш! Уходи!
И дальше — месиво. Рвать, кусать, бить, терзать… в одурелых глазах только кровь, в реве толпы — только жажда смерти… "При чем здесь Ингмар, — понимает Игорь, — они ж ненавидят друг друга за так, ни за что! Госссподи! Свет!"
— Прекратите! — но звучный окрик бывшего Координатора не способен больше перекрыть рев сотен глоток. — А ну стоять! Сдурели вы, что ли?! Звери!! Звери вы, нелюди!
— Игорь! Отец! — орут в ухо и тянут куда-то. Вовремя — огромный Кот с алчным блеском в лампах глаз бьет растопорщенной лапой. Но попадает в пустоту.
— Отец, идемте! Вы здесь бессильны!
— Пусти! Товарищи, да прекратите же!
Волк-полеток воет и воет, катаясь по снегу. Снег за ним раскрашивается темным.
— Идемте, отец… Игорь, идем!
— Уф… Да. Идем. Вот же… звери.
***
— Ну что, Игорь Семенович, сами понимаете… — Светоносец, массивный лысоватый мужчина лет пятидесяти на вид скорбно поджал губы.
Игорь понимал сам. Хорошо, что не потащили на публичное бичевание перед Кругом, к чему Игорь был внутренне готов, но при этом все равно боялся.
— Да.
— Более ни в каком качестве вы оставлены в руководстве быть не можете. Круг постановил отрешить вас от сана, ограничить в способностях и полностью лишить права исполнительной инициативы, в том числе права на обращение. В качестве места жительства вам определен город Заречец. В пределах города передвигаться можете свободно, выезды за его пределы подлежат согласованию с местным руководством. По крайней мере, в течение ближайших пяти лет. Жилье вам предоставят, и еще, сейчас не помню, вам полагается какая-то пенсия, как бывшему Координатору.
Игорь уткнулся взглядом в пол. Вот так вот. Наверху его даже видеть не хотят больше. Сиди и молчи в тряпочку. Впрочем, грех жаловаться. Думал, вообще к стенке поставят.
— Можно узнать, кто займет мое место?
— Можно. Ракитин. Олег Сергеевич. Вы с ним знакомы.
— Олежка… А, понятно.
— Копия приговора нужна?
— Давайте… А что с моими секретарями?
— Аналогично. Только у вас пожизненно, а у них на тридцать пять лет. Потом могут возвращаться на службу.
— Жестко. С мальчишками-то. У них самый возраст карьеру делать.
— Таковы правила. Вам ли не знать. Пока вы занимали пост Координатора, вы отвечали не только за себя, но и за подчиненных.
— Да. Я знаю.
— Есть какие вопросы? Может, все-таки подадите апелляцию?
— Нет.
— Как хотите. Но вы тогда свободны. Пройдите в отдел исполнения, получите документы и прочее… Вас определят на жительство.
Игорь уже переступал через порог, когда Светоносец негромко добавил: