Старшая школа Йокай
Шрифт:
— Извини за ожидание, — появилась передо мной.
— Ага…
— Поскольку ты иностранец, дам еще один совет. В нашем обществе не принято лезть в личную жизнь других людей.
— В том числе, полагаю, дело касается и настоящего облика?
— Верно.
— Спасибо за наставление.
Дальнейший путь прошел в молчании, пока я переваривал еще одну мысль. В одном я был уверен точно: Кицуки Ичика не тронула их и пальцем.
Кажется, здесь интереснее, чем я думал. И посмотреть есть на что.
— Кстати, а почему именно?.. — я указал на ее повязку, решив уточнить один момент.
— Хотя мы одноклассники, попрошу учесть, что я очень занята своими обязанностями, поэтому тебе лучше завести друзей, — спокойно, но прохладно прояснила наши будущие взаимоотношения Ичика, открывая дверь в класс. — Доброе утро! Ребята, минуту внимания!
Шумные разговоры перед уроком затихли, и будущие одноклассники с любопытством уставились на мою интригующую персону.
— Сам справишься? — уточнила Ичика.
— Должен, — с ноткой неуверенности отозвался я, беря мел и встав у классной доски.
Сперва я написал свое имя японскими иероглифами (для иностранщины — вроде бы катакана), вертикально сверху вниз справа налево. Потом повторил латиницей английского языка, сперва аналогично, потом по правилам, горизонтально слева направо — Konstantin Koshcheev. И, наконец, написал на русском фамилию и имя.
— Кощеев Константин, — представился я, проявив благородство и милосердие и не став взрывать мозги японцев понятием «отчество». — С этого дня буду учиться вместе с вами. Я многого не знаю о Японии, поэтому надеюсь на ваше понимание и помощь. Приятно познакомиться.
И поклонился. Раз в меня не стали кидать тухлые помидоры и вызывать на дуэль за оскорбление чувств потомков самураев (а также восточной нечисти и прочих темных синтоистов), многократно отрепетированное приветствие прошло как надо.
— Доброе утро, гайдзин Кощеев-кун! — пара девочек улыбнулась, показав мелкие остренькие зубки. Стараются не рассматривать мои серые волосы. Ну не захотел я краситься, не захотел, извините. А девочки вежливые.
На разных концах класса несколько парней подняли руку в знак того, что увидели меня. Но подходить не стали, как и представляться. Странные.
— О, да ты высокий.
Одна из девиц подскочила ко мне и внезапно оказалась ростом до моего плеча. Впечатляюще для японки.
— Давай смахнемся!
— А? — удивился я.
— Ну ты же Константин! Значит, русский! Я про вас много слышала. Вы по утрам боретесь с медведями! Самбо! Борьба! Это так круто! А ты владеешь секретной техникой Карательной руки КиГиБи?
— Э… нет.
— Ну да, логично, это же секретная техника, — закивала девушка. — А, наверное, ты можешь выпить vodka и стать мастером стиля Пьяного gopnika! Ты должен показать мне медведесносный прием Dat’ Leshcha!
Я не удержался и приложил ладонь к лицу. Эта девица явно слишком много знала о русских. Жаль, не о тех.
— Сейф! — распахнувший дверь уже знакомый мне лохматый паренек стремительно занял место неподалеку от меня, оказавшим крайним у окна. Первым делом он достал из сумки какую-то книгу (я скосил взгляд и прочитал название: «Преступление и наказание») и только потом обратил внимание на происходящее и нового соседа:
— Томоко-тян, не пугай гайдзина. Он и так от нашего языка, наверное, в ужасе. А тут еще твое обратное отаку с медведями.
Я перестал фейспалмить и повернулся к говорящему. Невысокий и достаточно типичный парень с чуть вытянутым лицом, держа открытую книгу на коленях, улыбался, не показывая зубы.
— Я Акихико Изаму. Занимаюсь тем, что читаю книжки. Не читаю книжки, только когда сплю, а сплю я редко. Если что, обращайся. Это Танака Томоко, она любит русских и уверена, что вы сильные.
— Осу! — Томоко развела прямые руки по швам. — Рада познакомиться!
— И мне приятно, Томоко-тян. Спасибо, Изаму-кун, — выдохнул я. Постепенно всё прояснялось. Кажется, с этими пацифистами мне в дальнейшем и придется учиться.
— Класс, встать! — скомандовала староста, и я поспешно последовал всеобщему примеру. — Поклон!
— Садитесь, — позволил нам сэнсэй, подошел к доске и написал на ней какие-то крокозябры. Крокозябры при дальнейшем изучении сложились в слова «специальная социология». Название предмета, по-любому. Я быстро достал шпаргалку, которой заранее запасся. Предмет: специальная социология. Преподаватель: Ёсида Юкио.
— Как я вас и предупреждал в рассылке на прошлой неделе, сегодня мы проведем небольшое промежуточное тестирование.
В смысле промежуточное? Эй, а я?
— Меня предупредили о вас, Кощеев-сан. Поэтому я подготовил для вас особый вариант.
Я поднял руку.
— Да, Кощеев-сан?
— Ёсида-сэнсэй, можно ли мне будет взглянуть на общий тест?
— Конечно, только не вздумайте его решать.
Под хихиканье девушек сэнсэй положил мне на стол два листа вместо одного.
— После написания теста можете быть свободны. Но, скорее всего, это займет вас на весь урок.
Да что ж там написано такое, с чем старшеклассник должен справляться почти час?
Я взял лист с пометкой «Кощеев». В глазах зарябило. Кажется, чтению нужно было уделять чуть больше времени. Строки на листе поплыли в неизвестном направлении, но я волевым усилием заставил себя собраться и положил под нужную строку линейку. Вот, буду двигать ее и читать, и ничего никуда не уползет.
«Какой вид японского оборотня считается самым вкусным, из-за чего многие представители этого вида были съедены в период до ХХ века включительно?»
Ну, здесь просто. Про тушенку из енота-тануки только ленивый не знает.