Старшая школа Йокай
Шрифт:
«Добавляем рисовый уксус и соевый соус. Хорошо взбиваем».
Добавил. Куда уж лучше? Конструкция и так скоро в пену превратится.
«Процеживаем яичную массу через мелкое сито в чашку. Получается однородная смесь».
А эта чашка, которая в рецепте — это чашка или, как в прошлый раз, все-таки миска? Ладно, была не была. Кстати, что такое сито и почему непременно мелкое?
Мы стали счастливым обладателем познаний в ситах, а также степенях мелкости. Разумеется, пока справлялся с задачей, снова чуть не выронил миску. Сколько нужно рук, чтобы готовить? У меня явная нехватка.
«Горячую сковороду макиякинабэ смазываем растительным маслом».
У сковороды свое имя. Бабуля оценила бы, она с трепетом относится к кухонному инвентарю, особенно к тому, на котором жарят.
Как сделать сковороду горячей? Наверное, поставить на огонь. И какое-то время подержать. Столько хватит? Я проверил пальцем, насколько нагрелась сковорода. Хорошо, что окружающие не говорят на русском, хотя Изаму и пытается не ржать.
Так, теперь смазать. «Нанесите на сковороду тонкий слой масла. Чтобы достичь этого, поверхность сковороды протирается бумажным полотенцем или куском ткани, смазанным маслом. Иногда для этого употребляется хлопковый абсорбент (к примеру, ватный диск)». Бумажное полотенце подойдет, наверное. Смазано.
«Вылейте на сковороду тонкий слой смеси».
Тонкий — это как? Ладно, вылью половину.
«Закрученные омлеты делаются следующим образом: готовится тонкий прямоугольный омлет, который затем сворачивается палочками для еды в цилиндрическую форму либо в форму вытянутого куба. Чтобы ролл был одного диаметра по всей длине, исходный омлет должен быть прямоугольным».
В смысле палочками?!
Кажись, пока я пытался свернуть свое комковатое произведение искусства, всё сгорело к хренам. По цвету, по крайней мере, выглядело примерно так. В попытке не сильно ругаться я взмахнул рукой и зацепил миску с половиной яичной смеси. Вместо того чтобы цивилизованно упасть на пол и расплескать содержимое, миска подпрыгнула прямо на сковороду. Залило сразу и огонь, и обе палочки, и плиту, и до кучи меня самого.
Приготовление еды — это сложно, понятненько?
Впервые в жизни я пожалел, что не курю. И на всякий случай, выключив плиту, отошел от греха подальше. Одежду еще можно было отчистить.
Весь обед я приходил в себя и выглядел настолько жалко, что меня даже не подкалывали.
А потом случилась специальная социология, и я завороженно смотрел на свой листок, где из восьми вопросов осилил четыре.
На листке была отметка: «25 %». Из четырех данных ответов верными были два. Я угадал тушенку из енота и век, в котором Верховный оммедзи Киото поступил как настоящий мужик.
Ёсида-сэнсэй смотрел поверх своих крошечных очков на класс, как сэр Чарльз Дарвин на звено эволюции, и его взгляд не предвещал ничего хорошего.
— Итак, в понедельник вы написали тест, в задачи которого входило показать, что вы запомнили из материалов предыдущего класса. Если на вашем листке стоит отметка ниже семидесяти процентов — я настоятельно рекомендую обратить внимание на познания в предмете. Специальная социология важна для вашей будущей жизни в человеческом обществе, она позволит проще справляться с проблемами, подстерегающими и вас, и ваших близких. То есть вы сможете оказать квалифицированную помощь не только себе, но и тем, кто вам небезразличен. А это дорогого стоит. Кощеев-кун, если вас не затруднит, останьтесь после урока на пару минут, вам явно нужна консультация.
Класс воззрился на меня с недоумением. Я порадовался тому, что перевернул свой лист отметкой вниз. Ёсида-сэнсэй был прав. Консультация лишней не будет.
— Кощеев-кун, а где вы обучались до перевода в нашу школу?
Я вкратце рассказал, как из-за плохого здоровья меня еще с младших классов перевели на домашнее обучение. Также пояснил, что получил на нем в принципе неплохие знания, но порядочно просел по социализации и перед поездкой в Японию отдельно занимался развитием социального взаимодействия. Не стал сообщать, что «плохим здоровьем» моя политкорректная семья называла не мою внешнюю хилость, а прискорбный факт, что люди рядом со мной умирают. Посетовал на нехватку йокайских школ в России, пожаловался на отсутствие в моем образовании специальных дисциплин и закончил всё просьбой посоветовать литературу по теме, поскольку учебник старшей школы вряд ли даст мне ответы на проблемные вопросы, с детства знакомые каждому токийскому йокаю.
Ёсида-сэнсэй впечатлился и протянул мне заранее подготовленный список книг, к которому добавил сборник волшебных сказок. Видимо, ругать студентов, даже с глазу на глаз, здесь было не принято. К тому же мне удалось создать впечатление ученика, которому не совсем уж пофиг на полученные 25 %.
Мне и правда было не совсем уж пофиг. Что не так с инугами?
День пролетел незаметно. Обед, к сожалению, тоже, поэтому вечер я решил посвятить очередной добыче еды. Кажется, быстрее мне из дома пришлют скатерть-самобранку, чем я осилю войну со сковородой. Однако же заливание лапши кипятком, равно как и добычу ужинов со скидкой, я уже начал осваивать. Лиха беда начало?
Точно лиха, подумал я отстраненно, когда шел в уже знакомый магазин и почувствовал вибрацию, тряхнувшую ноги аж до колен, и жуткий рёв. Новое чудовище появилось ориентировочно в паре кварталов. И я уже знал, что будет дальше.
Порыв ветра, мелкие еле слышные шаги и посвист неведомого оружия.
Плеск ауры, докатившийся до меня через две улицы.
Аякаси больше не представлял угрозы. Спите, жители города, в Багдаде спокоооойно. И тоненькая девочка с колотушкой прыгает по фонарным столбам. Шпилька с дорогим камнем, воткнутая в ее прическу, сверкает, если на нее попадает свет. А утром ей в школу. А вечером опять на работу. И утром снова в школу. А потом на работу. Так и живет. Развлекается и отдыхает раз в полгода, покупая новую шпильку.
Я с тоской подумал, что так скоро привыкну. Так и буду звонить домой: да, бабуль, хорошо, поел, что нового — да тут опять местное чудо-юдо по улицам ходит, да ничего, тут такое каждый вечер, но их быстро кто-то шинкует на щи, я даже не разглядел ни одного, доброй ночи и привет семье.
Разобравшись с потребностями организма и закинув в стирку всё, до чего дотянулся, я устроился поудобнее, достал «Скоростное чтение» и слегка оторопел. Книга была на японском, но создавала впечатление дежавю. Ладно, на первое время линейка — лучший друг.
Примерно через полчаса я понял механику чтения японских иероглифов всех азбук, а через час открыл учебник по специальной социологии и стал тренироваться на нем за неимением кошек. К полуночи я благословлял репетитора, который вкачал в мой мозг тысячи японских слов, и сносно читал уже без помощи линейки. К часу ночи книга закончилась, а я выдохся и, благословляя прошедший день, выключился мордой в подушку.
— Ыыыыы! Яйцыыыыы!
На меня надвигался изуродованный омлет, держа транспарант. На плакате кто-то нарисовал кандзи «ребенок». Омлет смахивал на зомби.