Старшая школа Йокай
Шрифт:
— Изаму-кун, а, собственно, нахрена?
— Да всё просто. Это, по сути, демонстрация дуэльного искусства оммедзи. Ты еще их чемпионаты не видел. В последний раз эти ребята выступали на культурном фестивале и устроили рэп-баттлы заклинаний. Поставили очередные незарегистрированные мировые рекорды и разбросали кучищу бумажных печатей, которую забыли убрать, потому что пошли праздновать в ближайшую цукеменную. Там, к слову, выпили всё чили-масло прям из бутылочек, продолжили баттл, побили еще один рекорд и только потом угомонились.
Напоминание о еде прозвучало грустно. Я предпочел бы более физическое воплощение, посему этот клуб тоже забраковал. Изаму хитро на меня глянул, но ничего
На уроке математики не произошло ничего, что стоило бы внимания. К счастью, цифры и математические обозначения умеют обходиться без иероглифов. Линейка пролежала в сумке до конца занятия, а я исполнился мысли, что не так уж и туп. Под занавес случилась современная литература, и я небезосновательно ожидал, что мне придет пипец. Все до единой прочитанные мной книги были русскоязычными изначально или хотя бы переведенными на мой родной язык. Я ни разу в жизни не удосужился осилить ни единой даже самой коротенькой истории, которая не была бы переложена или адаптирована. «Говорил мне дедуля: читай, Костя, побольше, — бухтел я на себя, спасая самооценку. — Читай, блин, а не упрощай задачи. Нет, надо ж было обязательно выпендриться, что басурманский не интересует. Скажи еще кому-нибудь, что английский до сих пор не выучил. Поржут, обзовут, что я бака». К счастью, преподавателя больше интересовали синие занавески в трудах кого-то из современных писателей. Кажется, мое появление в классе для учителя вообще осталось незамеченным, поскольку я не был ни синим, ни занавеской.
После уроков, ощущая порядочную вымотанность, я направлялся к воротам в компании молодого инугами.
— Изаму-кун, а я заметил, что парень за соседней партой за все пять уроков ни слова не произнес, его ни разу не спросили, как будто его и нет вовсе.
— А, эта мышь некормленая? Ханаваро Кавагути. Он недзуми.
— Почему мышь?
— Я же сказал: недзуми. Грызун, крыса. С ними осторожничают. Очень сильные кланы торговцев информацией. Могут просочиться буквально куда угодно, узнать что захотят. Они становятся свидетелями самых странных дел, постоянно появляются там, где их никто не ждет, и потом почему-то становятся богатыми и влиятельными, даже если изначально были бедными как церковнослужители.
До меня не сразу дошло, что Изаму шутит, пытаясь перевести на японский наше типичное выражение «беден как церковная мышь». Юмор я оценил. Кажется, Изаму забавляло смотреть, как я улыбаюсь.
— На самом деле что до Ханаваро-куна, я бы советовал его со счетов не снимать. Он школьный ботан высочайшего уровня. Если у тебя затруднения буквально с любым предметом, он может помочь, однако же его социализация — удивительное дно для обычно общительных и ловких недзуми. Вечно витает где-то в своих мыслях, а если о чем-нибудь его спросить — так ощущение, что он сначала переводит с японского на какой-то собственный язык, после этого отвечает в своей голове на этот вопрос на нем же, потом переводит обратно на японский, и уже в конце операции ты можешь услышать от него ответ. И то, если честно, я его не всегда понимаю. Тебе так вообще, наверное, конец настанет.
Я отговорился от последующего просмотра клубов тем, что еще не закончил обустраиваться. К слову, я не соврал: Константин Кощеевич Кощеев, сын Кощея Бессмертного, вне зависимости от желаний и собственных предпочтений самолично взял в руки швабру и тряпку и ушел биться с силами хаоса за порядок в своей крошечной одноместной комнатке.
К девяти часам вечера бардак был
Замыленный и запыленный, я таки успел до закрытия душевой. Отмывшись и отчистившись, я вспомнил, что рисовые колобки сами себя не купят. Кстати, Изаму рекомендовал попробовать какую-то местную лапшу как эталон еды, которую невозможно испоганить. Вроде как просто кипятком ее заливаешь — и вот он, ужин. Надо заглянуть в магазин.
— Бака, какого черта? Это моя коробка!
Мимо меня пролетел чей-то кроссовок.
— Отдай, сын собаки!
Еще один.
— Да чтоб тебя!
Непередаваемые чавкающие звуки, смахивающие на неудачную попытку отжать чайный пакетик в чашке неудобной ложкой.
— Шесть дней не ел, твою мать!
Бульканье, похожее на звук, который издает толстый старый чайный гриб.
Я стоял, сжимая в руке коробочку с той самой рекомендованной лапшой. Перед глазами разворачивалось действие, которое я мог описать разве что как легендарный триптих Иеронима Босха «Сад земных наслаждений». Деталей у Босха было меньше, а наслаждений больше. Куча народу в магазине образовывала стремную змеиную свадьбу, в клубке участвовали в том числе шнурки от ботинок, порванная лямка от рюкзака и длинные ноги в носках (вероятно, принадлежащие владельцу летающих кроссовок).
Я присмотрелся, из-за чего сыр-бор. А, вот оно что. На полке стопочками стояли контейнеры с готовой едой. Каждый лоточек был украшен ярким ценником: «-50 %». Воистину, на что только люди не идут во имя дешевой еды… Я аккуратно обошел клубок, взял себе три контейнера с чем-то мясным и слился в сторону кассы. Кто ж знал, что после десяти вечера в магазин вообще лучше не заглядывать?
На ночной улице было тихо. Из-за каждого угла торчала стильная сакура, распространяя слащавый концентрированный запах. Днем, кажется, она выглядела как-то пристойнее.
Офисные небоскребы скрылись в ночи, напоминая о себе только красными сигнальными огнями. Точно, это чтобы вертолеты спецслужб за них не цеплялись по темноте. Солнце закатилось еще в шесть вечера. Пакет с дешевой едой приятно оттягивал руку, а скидки радовали душу. Может, и не так уж плохо ходить в магазин по вечерам? Семья, конечно, высылает мне достаточно денег, но даже пригород Токио весьма недешев… Да и вечно грабить автомат с рисовыми колобками мало удовольствия. Наконец-то стало прохладно, и мозг перестал закипать как чайник при каждой попытке напрячь его. Что поделать, я вырос в тайге. Можно было бы еще днем развернуть ауру, гарантированно стало бы прохладнее. Но я был постоянно окружен живыми людьми, которые такой маневр могли бы не пережить. От этой шикарной идеи пришлось отказаться.
Первый день. Уроки в Старшей школе йокаев Сайтама. Предпоследний класс. Социология, биология, органическая химия, математика, современная литература. Ничего удивительного, если не считать количество позвонков в лисьих хвостах. Разговор с президентом школьного совета, который может проваливаться под землю, и его милой сестрицей, которая из этой земли умеет вырастать. А еще кидается здоровыми хулиганами, особо их не трогая в прямом смысле этого слова, и прыгает с третьего этажа, растекаясь по воздуху.