Старшая школа Йокай

Кемпф Станислав

Она отпила чай и закинула ногу на ногу. Вместо обычной школьной обуви на ней снова были туфли на охренительной шпильке. Наверное, в театральном клубе реквизита — хоть засыпься. Или это ее парк туфель…

На ее щиколотке тоже были браслеты — меньше и тоньше, чем на руках. Сколько труда — каждый день надень, сними, надень, сними… Она, чуть покачивая стопой, продолжила:

— И тут я узнаю, что в школу перевелся студент из России. Воистину, это же такая замечательная возможность! Кощеев-кун, ты не мог бы помочь нам поставить спектакль по мотивам русских сказок? Мы покажем сценарий и фрагменты, которые уже в репетиции. Может, что-то из них сгодится.

— Хммм, — задумчиво протянул я в ответ.

На удивление нормальный разумный запрос.

Обсудив детали, мы пришли к соглашению. Я помогаю им со сценарием, потому что я русский умный парень, хорошо знающий культуру своей родной страны. И еще потому что я великодушен. И еще потому что мне это интересно. И еще…

— Привет, меня зовут Сон-Хо, — красавчик кивнул мне. — Я ученик третьего класса, в постановке играю Ивана-царевича.

— Привет, Сон-Хо-сэмпай, — я поздоровался в ответ. — Я Кощеев Константин. Айсонаку-сэмпай позвала меня в качестве консультанта по русским народным сказкам.

— Да, отличная идея, — согласился Сон-Хо. — Если вкратце — мы взяли концепт «Царевны-лягушки» как вариацию бродячего сюжета о заколдованной невесте…

Я смотрел на репетицию, и мне хотелось сыграть Станиславского. Они показали пару фрагментов, а потом посмотрели на мое лицо и дружно прекратили.

— Что-то не так?

Сон-Хо-сэмпай в виде Ивана-царевича был уместен: в меру героичен, в меру способен на подвиги, в меру патетичен. Неплохо. Айсонаку-сэмпай изображала Царевну-лягушку, и даже кокошник на ней выглядел органично, благодаря правильно уложенной косе не падая в неподходящий момент. Некий Минамото был, разумеется, Кощеем. Вот в последнем и находилась проблема. Не то чтобы парень, чью видовую принадлежность я не определил, играл плохо — для школьника это был весьма приличный уровень. И выглядел он достаточно кощейно, и вел себя как идейный сказочный злодей, которого гречневой лапшой не корми — дай девицу украсть и главного героя по носу щелкнуть. Но будем честны, за такую фальшивку в роли Кощея семья не постеснялась бы проклясть до седьмого колена. Родовая гордость начинала бунтовать.

— У вас злодей слишком европейский, причем с современными ценностями, — начал объяснять я. — Кощей тем и известен, что он, во-первых, чтит русские традиции, а во-вторых, бескомпромиссный и разговаривать должен в другом ключе.

— Может, тогда Сценарист-кун покажет, как правильно? — чуть иронично поинтересовался кореец. Кажется, красавчик-не-знаю-как-тебя-по-имени-кун решил не запоминать мое имя. Почти взаимно. Я бы тоже его проигнорировал, не будь он таким броским.

— Ладно, но потом не жалуйтесь, — предупредил я, откладывая сценарий.

— Опоздал ты, бака-Иван, — грохотал мой голос по сцене. Я хозяйским жестом прижал к себе теплое женское тело. — Быть теперь царевне моей невестой отныне и на веки вечные!

Кажется, я слегка перестарался и выпустил ауру, потому что все застыли. Ладно, не хотят спасать — будем на ходу импровизировать. В театральном клубе я или где.

Я подхватил слегка вскрикнувшую сэмпай на руки и сделал два шага, обозначая переход в кощеево царство. И поставил на место.

— Отныне это твой дом, красна девица. Будешь ты в нем хозяйкой, а мне женой верной.

— Но… — попыталась возразить Айсонаку.

— Иначе заточу я тебя в тереме, — я подошел совсем близко и грозно уставился в ее зеленые глаза. — И станет тебе жизнь не мила!

«Полюбишь и козла», — шепнул я совсем тихо, не зная, что еще добавить.

— Пффффф, — прыснула от смеха девушка. — Стоп сцена! Кощеев-кун, поясни с точки зрения культуроведения: это что сейчас было?

— Первый уровень ухаживаний — показать похищенной девице, что опасность ей не угрожает, — пустился я в теорию. — Цель — продемонстрировать, что Кощей не страшный маньяк-похититель, а идейный злодей и может в самоиронию. Дальше есть еще уровни.

Айсонаку задумалась.

— И что, часто срабатывало?

— А вот это семейная тайна.

— Любопытная у тебя семья, — хитро улыбнулась девушка. — И да, можешь отойти.

— А, точно.

И мы оба не заметили раздраженный взгляд бака-Ивана, то есть исполнителя главной мужской роли.

* * *

— Делайте что хотите, — прохрипело одно из еще сидящих тел. — Но чтобы это был последний визит Кощеева в текущем десятилетии. Больше я пить не могу… Великая Идзанами-сама, забери меня к себе. Лучше бы я просто умер.

— Не выйдет, — мрачно отозвался кто-то. — Кощеев-младший учится в Сайтаме. Вот приедет кощеева тещенька внучка проведать…

— И что?

— И устроят они с Идзанами-ками-сама посиделки. И вот это будет zastolie. И явка по-любому обязательна. Там-то мы и сдохнем.

— Да, лучше умереть заранее.

— Я же сказал, не выйдет. От двух богинь смерти мы точно не смоемся.

— Блжад… — повторил кто-то выученное русское ругательство и, судя по звуку, снова упал головой на стол.

* * *

Кощей Кощеевич действительно явился не утром, а по темноте, и не в понедельник, а во вторник, и еде в холодильнике настал конец. Руководство школы любезно отозвало особое распоряжение, снова разрешив посещать центр города «в квадрате, ограниченном Четвертым шоссе, железной дорогой, рекой Сиба и…» так далее.

Батя быстро уничтожал ужин. Видок у него был тот еще. Он пришел с расцарапанной физиономией, в порванной рубашке и со следами женской помады на шее. Кажется, его пытались загрызть. Или поцеловать? Или то и то одновременно?

— Вы что, еще и пили? — поморщился я от ядреного запаха перегара.

— Ах, какая женщина, — мечтательно протянул отец. — Пили, но не с ней. К нам на огонек заглянуло еще несколько личностей. Пришлось намекнуть, что дама на вечер занята, запечатывать страшного разгневанного монстра не нужно. А надо обнять и приласкать.

Я ущипнул себя за щеку. Больно мне не было. Опустил веки и легонько надавил на глазные яблоки. Когда я проморгался, батя по-прежнему был занят едой и был одет ровно в то же самое. Все-таки не иллюзия. Вот он, мой отец, прямо передо мной, живой и невредимый… после таких-то слов.