Старшая школа Йокай
Шрифт:
За спиной оказался пустой оконный проем. Полет с верхнего этажа выдался недолгим.
Я лежал на спине, а из моей правой глазницы торчала короткая арматура.
Хватит Яви на сегодня. Сегодня я умер.
— Привет, баб Мора!
Глава 23
Я стоял посреди залитой дневным светом горницы. Всё было с детства знакомо: и резная посуда на открытых полках, и вязаный половик у двери. На простом деревянном столе в глиняном кувшине по сей день стоял пучок бессмертника
— Костенька! — она всплеснула руками, и мы бросились обниматься. — Какими судьбами сегодня, милый? Умер, что ли? Кому проиграл?
— Гравитации, баб Мора, — в этом мне было не стыдно признаться.
— Ооо, да бессердечнее этой сволочи я и не помню никого! — притворно изобразила серьезное лицо прабабушка. Немногочисленные морщинки собрались у глаз и губ.
— Слушай, — спохватилась она, — мне Марьюшка рассказывала, что ты нынче в Японии. Да вот я подробностей не знаю. Давай честно обменяемся: я тебе расстегай свежий и гречневой каши с маслом, а ты мне душу потешишь рассказами! А?
Эх, бабуль! Я за миску гречневой каши сейчас мог бы записаться в евреи и на скорость продавать снег эскимосам! Знаешь, чем соблазнить!
— И вот эта беловолосая, ты прикинь, вокруг меня бегает, бегает, копьём своим тычет, а ощущение, будто деваха вообще в школе не училась. А ты представляешь, — я вылизывал старую деревянную миску после второй порции каши, — я же ее реально за суженую принял! Не дурак я, нет? Сама говорит, что дурак! А теперь Уэно-тян… обидно мне… она же красивая, умная… вот даже попыталась убить… я все думаю, гадаю, она это или не она? Рассчитывал на одну, а нашел совсем другую!
Прабабушка слушала с пониманием, почти не перебивая. Потом поймала паузу.
— Костик, я вот тебе что скажу. Суженую или суженого встретить сложно, а узнать как раз проще некуда. Тебе ничего не потребуется объяснять и уж тем более оправдываться. Человек то будет или нежить — всё равно, не имеет значения… Навь даёт тебе пару, с которой вы друг друга понимаете, с самого начала, безусловно, всегда и до конца жизни. Можете потом что угодно друг с другом делать: хоть ругайтесь, хоть воюйте, хоть волком войте, хоть друг с другом живите — но вот это понимание уже навсегда.
Под мерные движения челюстей думалось отлично. Бабулина мысль дошла легко и усвоилась на пять баллов.
— Спасибо тебе за науку, баб Мора! И за еду, конечно. Гречка великолепная. Что ты с ней делаешь, что она такая вкусная?
— Томлю я ее, Костик. Это высшая кулинарная магия! — она подняла указательный палец, чтобы отметить важность момента, и всё равно засмеялась. — Короче, знаешь, что в поисковике забивать. Только мультиварку купи сначала. И, да, надо бы пнуть Марьюшку да Кощея, чтобы и мне интернет провели. Сижу как дура с мобильного, — она махнула в воздухе смартфоном.
Мы напоследок сделали селфи, и я, тепло попрощавшись, ждал, пока она закрутит Навь так, чтобы максимально сократить
Проводив правнука, Мора перебрала в голове события последнего года. Кажется, младшего Кощея каким-то образом втягивает в центр одной из ситуаций, история которой чуть дольше, чем хотелось бы. Может, местные в курсе? Не нужно ли вмешаться вовремя, своими руками или чужими?
Она сняла с полки огромное резное блюдо, смахнула с него пыль, а потом примерилась, что б сегодня туда положить. Казалось, поднос рассчитан, чтобы подавать на нем тушу взрослого кабана. Взгляд упал на огромный вилок белой капусты. Сгодится.
Плюхнув посреди блюда капусту, она перебрала в воздухе пальцами, и кочан начал крутиться вокруг своей оси, а потом покатился по окантовке исполинской тарелки. Орнамент, которым был изукрашен центр подноса, начинал зажигаться, а потом пропал в черной дымке.
Посреди дымки появилось лицо женщины: белолицая, с крошечными вишневыми губами бантиком, плосконосая, с черными волосами, уложенными в прихотливую прическу. Из узла волос торчали десятки шпилек: с камнями, с атласными цветами, с каплями, металлическими цепочками и ракушками…
— Привет, Моронька! — радушно поприветствовала дама владелицу блюда. — Чем сегодня обязана, луна моя?
— И тебе привет, сестрица Ида! — лица обеих женщин в самом деле неуловимо напоминали одна другую. — А я к тебе сегодня с рекламацией потребителя! Какого ж лешего твои детишки моими кидаются?
— Ой-ой, — изумилась восточная сестра, — давай-ка ты, свет мой Морана, мне целиком все расскажешь. И кто, и куда, и зачем. А потом накажем кого надо, починим кого потребуется…
Айсонаку Уэно задумчиво смотрела на переломанное тело, лежащее на старой бетонной плите. Такое в их планы не входило. Багровая кровь растекалась и капала с торчащей арматуры, впитывалась в цементную пыль.
Свора хвостатых и когтистых демонов толпилась вокруг. Какие же они всё-таки тупенькие, когда их много, и они мелкие, с досадой подумала лисица. Только обратно дай им шерстью обрасти — сразу деградируют до уровня обычного необученного енота. Потрясающая скорость.
Кицунэ высунулась из оконного проема и подняла голову. В небе происходило что-то странное.
— Открыть Источник, — небесный голос был бескомпромиссным. Он отзывался в крупных костях, сотрясал грудную клетку и отдавался где-то в глубинах черепа.
Завихряющийся черный поток образовал смерч и хвостом ударил в грудь лежащему кощею. Лужа крови стремительно уменьшалась. Обратно она вливается, что ли? Кости с хрустом принимали форму, привычную для магического конструкта.
Лежащий поднял руку и обломал арматуру, торчащую из глаза, будто это была сухая ветка. Встал и с тошнотворным хрустом потянулся. Колотые и резаные раны затягивались без следа.