Старшая школа Йокай

Кемпф Станислав

Кое-кого из слишком впечатлительных йокаек стошнило, на что лисица лишь поморщилась: слишком нервозные. Слишком заигрались в людей.

— Источник открыт. Эффективность один процент.

— Спасибо, — стоящий на своих ногах и выглядящий абсолютно невредимым Константин Кощеев помахал рукой куда-то в небо. И настала тишина.

* * *

Я оглянулся. Рубашка пала смертью храбрых еще две встречи назад. Надеюсь, она попала в вещевую Вальгаллу. Брюки в хлам, проще выкинуть, чем

чинить. Кроссовки пропалены в нескольких местах. Целой вещью был одинокий ремень.

В чем завтра в школу-то идти?

«Это единственное, что тебя сейчас беспокоит?» — осведомился голос в моей голове.

Вокруг меня стояли полчища монстров. Серая шерсть, коричневая шерсть, черная шерсть… Гладкие хвосты, пушистые хвосты, полосатые хвосты… Горящие глаза, слюна, капающая с клыков у хищников. И сплошь девки. Хорошо хоть сейчас не вопили.

— Что, не ждали? — я криво улыбнулся. — Ну и ладно. Я вам тоже не рад.

Прищурился, глядя на верх здания. Айсонаку Уэно смотрела на меня своими огромными глазищами, на ее лице явно был написан первобытный ужас. Я очень хотел надеяться, что она здесь ни при чем.

Толпа пришла в движение. Вперед вышел десяток йокаек, смахивающих на драных кошек. Каждая била из стороны в сторону двумя тощими хвостами. На кончике каждого хвоста наливалась искорка.

«А я тебе говорил, будут сюрпризы».

Знаю.

Я вытянул руку, концентрируя энергию на кончиках пальцев, собрал маску и надел ее. Ощущения восхитительные, как будто меня недавно родили. Мир был свежим и ярким, хотя я и стоял посреди ломаной бетонной плиты, по которой меня совсем недавно размазало гравитацией.

Мне открыли Источник, признав меня как чародея и подтвердив, что мой конструкт достаточно укреплен и отныне мог выдержать любую хтонь, в которую я захотел бы влезть. Семейное благословение, для получения которого нужно было умереть. Вот с этого момента я официально и уверенно стал с заглавной буквы Кощеем, который был волен распоряжаться жизнью и смертью. Своей ли, чужой ли — не имело значения. Теперь я был по-настоящему бессмертен, а не как раньше, просто находился в бронированном конструкте псевдочеловеческого тела.

— Жнец, — проскрежетал мой и одновременно чуждый голос.

И меня окутало Навью. Она согревала и холодила, пьянила и оставляла голову совершенно чистой. Родная стихия…

Кошки продолжали копить огоньки на хвостах. Я знал, что бакэнэко атакуют огнем. Они не знали, что меня это больше не впечатлит. Я был совершеннее, правильнее, сильнее. Маги, волшебники, колдуны, чернокнижники, волхвы… Перед лицом меня как новорожденного Кощея эти слова бледнели. Я находился в звании русского Чародея.

Ранг уточнять, правда, не требовалось. «Подмастерье». Но здесь это вроде никому не интересно.

Я вытянул руку, и в ладонь легла коса.

Потому

что времена подросткового нонконформизма прошли, и традиции надо чтить.

— Карачун, а покажись.

«Похвастаться захотел?»

— Нет, припугнуть надо кое-кого.

Над косой появилось бледное свечение. Контуры человеческого черепа с горящим внутри смертным пламенем. Я мог поклясться, что у него есть свое выражение лица.

— А ты пижон.

— Ты тоже, — Карачун осклабился. — Я пока тут полетаю.

— Подожди, — я остановил его. — Я в жизни не поверю, что ты такой один.

Череп мигнул, как будто его включили и выключили.

И раскопировался на еще пятьдесят штук.

Нервы бакэнэко не выдержали такого издевательства, и первая пятерка, бросив в меня округлые желтые огоньки, кинулась на меня с когтями наперевес. Я скучающе отмахнулся от них обушком косы. Серые тушки отлетели и послушно остались лежать.

— Следующие, — подытожил я, проводив их взглядом.

Я мельком подумал, что баланс у моего нового оружия несколько… неудобен? Скоре непривычен. Надо будет попросить у деда пару уроков.

«Ага, он тебя пошлет косить. После двадцати гектар живо научишься».

Вторую партию желающих укусить меня за Навь я отправил в другую сторону волной кимэ. Одного движения руки хватило, чтобы создать серповидной формы колебание энергии, и еще одного — чтобы послать его в нужную сторону.

А быть Кощеем мне нравилось, надо сказать.

Направив ки в нервную систему, в следующие два движения я проредил толпу, даже не взмахивая косой.

«Эй, мне оставь, я вообще первый раз вылез», — Карачун всё это время ревниво смотрел на мои перемещения.

— Да пожалуйста. Только вот сначала ты меня научишь распространять страх смерти.

— Легко. Возьми мертвой воды. Преврати в мелкодисперсный спрей. Дохни разок.

Я сделал.

— Так?

Дрожь, распространившуюся по толпе оставшихся комбатантов, я слышал едва ли не физически. Их клыки неудобно клацали. Некоторые поджали хвост.

— Так. А теперь-то можно?

— Да пожалуйста, — новый я был потрясающе великодушен. Распространять угрозу одним своим внешним видом — бесценно.

— МВА-ХА-ХА-ХА!!! Я СОЖРУ ВАШИ ДУШИ!!!

И хвосты тоже пообгладываю с удовольствием.

Творилось полное сумасшествие. Повсюду летали черепа. Они адски хохотали. Кусали обезумевших, метавшихся туда-сюда йокаев. Те, кто получил косой еще в самом начале, уже пришли в себя и сливались со стенами. А посреди всего этого невозмутимо стояла моя высокая фигура в черном, поигрывая зловещего вида косой.

Это не было битвой. И даже сражением. Это была месть, избиение слабых сильным.

Ведь они все-таки угробили меня насмерть. Такое с рук я спустить им не мог.