Старшеклассник без клана. Апелляция кибер аутсайдера 2
Шрифт:
– Через эти шины на твоей челюсти общение выглядит смешно, - спокойно кивнул Рыжий.
– Юнь, я тут порылся в сети, пока сидим ждем. Твоя косметическая хирургия после нашей с тобой драки будет стоить тебе до десятка тысяч, причем это только налом. Понятия не имею, какая часть еще сверху покроется твоей страховкой.
– И?
– китаянка хотела выглядеть уверенной.
Судя по любопытству с оттенком опасения во взгляде, обмануть выражением лица не смогла даже Седькова.
– Я буду вышибать тебе челюсть раз в день. Выбивать зубы, нос, до чего еще дотянусь. Я очень не люблю саму идею так
Когда голубоглазое чудо договорило свой без сомнения яркий спич, Виктор неожиданно обнаружил, что его с интересом слушают абсолютно все присутствующие, а не только хань. Включая завуча, Хадзимэ Хамасаки, обе охраны и старшеклассников.
– Я математик.
– Седьков прикольно засмущался и покраснел, неожиданно оказавшись в центре внимания.
– Иногда проблемы требуют цифровых решений. Эмоции тоже важны, но иногда их стоит игнорировать, если тебе важен результат. Шестьдесят штук на медицину не равно им же - но за долг.
_______
Там же, через некоторое время.
– Спасибо за поддержку.
– Миру осталась с ними троими в приемном покое, хотя могла и уйти.
Наверное.
Ее родитель, Трофимов, школьный врач и примчавшийся отец Юнь орали друг на друга за дверью по-китайски и японски, переходя с языка на язык в канцелярском кабинете врача.
Прочие латинос и три группы охраны (третья - свежая китайская, прибыла с Юнь-папашей) были отправлены наружу с тем расчетом, что школьники вернутся на занятия.
Мордовороты конкурирующих организаций разбрелись по своим помещениям и минивэнам (такой бум на территории не остался незамеченным: десятка два школьных чатов, разных классов, пестрели деталями).
Сяовэнь под присмотром пожилого китайца из свиты отца была наконец отпущена в ту клинику, куда и хотела с самого начала.
– Не за что благодарить, - Седьков равнодушно пожал плечами.
– Почему ты отказался обсуждать с моим отцом вариант опеки моей семьей?
– японка спрашивала ровно и спокойно.
В принципе, именно после этого прилюдного загиба прочих свидетелей беседы аккуратно и спровадили с глаз подальше.
– Ты поставил моего отца в очень неловкое положение при всех, - продолжила Миру.
– Ты просто не до конца понимаешь.
– Мы с ним не понимаем друг друга взаимно, - Виктор снова передернул плечами.
Айя не отказала себе в удовольствии и прижалась к нему бедром плотнее.
С той стороны движение зеркально повторила Эрнандес.
Седьков первый раз в жизни сориентировался правильно и буднично бросил свои ладони на их талии.
"Слава Иисусу" - вздохнула Айя в привате.
– "Что-то в горах сдохло".
Ана загадочно улыбнулась, но ничего не ответила.
– Миру, я тут в сети историю читал, ржал накануне, - с видом пожившего пенсионера продолжил одноклассник.
– Расскажу по памяти. Дошкольная воспитательница написала: "Работаю в детском саду. Села на кровать, укладываю мальчика, пять лет. Он говорит, что собирается жениться на девочке по имени Джой. Я знаю, что ему всегда нравилась другая
– "Понимаете, лучше быть с девочкой, которая играет со мной в одни игры, отдает свои конфеты, нравится моей маме (их мамы дружат). Чем с той, которая мне нравится, она тоже красивая, да - но никогда не будет играть со мной в солдатиков и сама съест все мои конфеты".
– Он плотнее прижал латиноамериканок к себе.
– "И тут я поняла, что некоторые дети умнее меня".
– Я бы еще поспорила о сексуальной привлекательности, - заметила Мартинес.
– Миру, не сочти за негатив - мы к тебе нормально.
Хамасаки-дочь пронзительно и задумчиво посмотрела на троих одноклассников по очереди.
– Виктор за тебя на амбразуру грудью попер, - подхватила Эрнандес.
– Японцы твои - за Сяовэнь вписались. Мы - за Рыжего. Получается, по факту мы с тобой в одной лодке.
– Но когда Рыжий к тебе яйца подкатывал, ты морозилась, - фыркнула Айя.
– А сейчас, когда у него рейтинг за шесть сотен перевалил, причем собственным горбом - твой папа начинает предложения делать... Тебе не кажется, что это несколько, м-м-м?
– она пощелкала языком, подбирая слова.
– Раньше он из себя ничего не представлял, - спокойно ответила Миру.
– С учетом выяснения в школе отношений, - кивок на дверь, где продолжали орать взрослые, - Рыжему лучше иметь плотную точку опоры. Просто для того, чтобы не улететь на луну. Мы умеем быть благодарными. Ситуация серьезная. Или вы верите в справедливость?!
– А какая для меня самая большая ценность?
– неожиданно спросил Виктор, продолжая обнимать подруг уже здорово ниже талий и обращаясь к Хамасаки.
– Ты играешь в независимость.
– Подумав, кивнула японка.
– И думаешь, что весь такой оригинальный и несгибаемый сможешь в одиночку между ебанами протиснуться. Пардон за лексику.
– Херасе. Эк тебя растащило, - присвистнула Эрнандес.
– Ты ж вообще не материшься, в принципе.
– Хорошо, давайте скажу открытым текстом. Тем более моя мать написала, вы в курсе по очень многим нюансам. Вы не понимаете, что все эти драки, - Миру нервно махнула волосами по дуге, - лишь следствие каких-то других процессов? Более серьезных? И вы их можете просто не видеть?
– Допустим.
– Мартинес тоже за мгновение превратилась в зрелую и серьезную.
– Что дальше? Ну не хочет Рыжий ни к вам на поклон, ни твоего отца - во временные опекуны. И че теперь?!
– Юнь - не Чень. Я сейчас о фамилиях, а не о детях. Вы просто всего не знаете. Скажу больше...
– Юнь - не Чень, не Али, - перебила ее Айя.
– Миру, мы тоже не тупые и не сироты! Да, мы понимаем, что ты и она - небожители. Но родство так не заключается, понимаешь? Далеко не у всех диаспор в ходу брачные контракты, как у вас!
– А ты это к чему?!
– азиатка здорово удивилась и не стала этого скрывать.
– Речь о временной помощи, а не о...
– Мы тоже чего-то стоим в этом мире, - дипломатично скруглила углы Эрнандес, придержав руку подруги на шее Рыжего.
– Давай так. Ты согласна, что школьные расклады именно в данном случае неактуальны и тупо устарели?