Старшеклассник без клана. Апелляция кибер аутсайдера 2

Афанасьев Семен

Остальные латиносы идут впереди и на нас внимания не обращают. Наверное.

– Я не могу сказать.
– Японка, поколебавшись, догоняет нас и шагает рядом.
– С детей в кабинете доктора разговор перешел на взрослые темы. Я кое о чем в курсе, но говорить с чужими об этом не могу. Прошу понять правильно.

– Да вроде и не чужие уже, - вздыхаю на автомате, потом спохватываюсь.
– Впрочем, неважно.

– Вы не члены семьи. Ты не член семьи. От временного опекунства ты отказался. Я говорила, что это ошибка.

–

Миру, какая ты иногда правильная! Самой не скучно?
– беззлобно замечает Мартинес, которая умеет мгновенно менять любой настрой на позитивный.

Я уже несколько раз замечал.

– Как думаешь, нам стоит внимательно отнестись к словам отца Сяовэнь?
– более рассудительная (на вид) Эрнандес берет японку под руку.

Теперь нас шеренгой шагает четверо.

– Нет, там потеря лица и чистая голая эмоция. С моей точки зрения, опасаться нужно другого, - ворчит младшая Хамасаки.
– Ладно, поясняю. Рыжий - натурал...

– Это ясно. И?

– Он сегодня не то чтобы убедительно выиграл, но уж точно не проиграл моей бывшей подружайке. Она строила какие-то офигенские планы и не думаю, что в одиночку. А их расширения и хваленая оболочка, оказывается, в простенькой прикладной ситуации ничего не могут сделать обычному натуралу.
– Миру рефлекторно оглядывается по сторонам, словно не хочет, чтобы нас слышали.
– По мне, у ее папаши крышу сорвало: ребенок травмирован, нейропродукт говно, плюс и еще кое-что по мелочи.

– Что именно?

– Ну, у них были договоренности с родителями Ченя. Насколько мне известно. Не то чтобы непрошибаемый план на полсотни лет вперед, но союз детей они не исключали.

– И че, и че?
– Мартинес подпрыгивает чертиком на своей стороне.

Ее не самая длинная юбка то и дело открывает такие нюансы анатомии, что лично мне неловко.

– Вы не заметили, но Чень и Сяовэнь очень злы друг на друга и о теплых отношениях речь точно не идет. Это подмывает кое-какие планы их взрослых.

– Миру, а то, что Юнь-старший сегодня откровенно и сально намекал на угрозы девчонкам - это насколько нормально?
– спрашиваю в лоб, потому что ситуация по-любому требует оценки.

На будущее - в том числе. Мне так кажется.

– Вы просто не в контексте, - с явной неохотой выдавливает из себя азиатка.
– Особенно ты, Седьков. Это он не вам намекал, а таким образом - моему отцу. Тигр никогда не гоняется за бабочкой ради самой бабочки.

Я-то как раз местами понимаю теперь, но хоть бы этого никак не выдать. Особенно с поправкой на их вездесущие детекторы правды.

– Фигасе.
– Мартинес перестает прыгать и какое-то время топает, старательно глядя себе под ноги.
– Слушай, Хамасаки. А если я сейчас спрошу, что именно китаец хотел от твоего отца?

– Он ничего не хотел, просто издевался. Но это не ваше дело, а наше семейное. Надо просто понимать, что все было сказано

не вам, а моему папе. Хотя смотрели при этом на вас и обращались вроде как тоже к вам.

Интересно, они сейчас точно не видят, что я, кажется, уловил подоплеку?

– Миру, а если мы втроем, - киваю на латиноамериканок, - не спросили бы тебя? И подумали бы, что китаец реально угрожает подросткам?

– Вы не титульные. Можете думать, что хотите - это никому не интересно.

– Даже не знаю, что сказать.
– Я правда не знаю.

– Если откровенно, я была в паре шагов от того, чтобы сделать глупости прямо там.
– Мартинес по-прежнему смотрит себе под ноги, но говорит теперь намного более хмуро.

– А я это точно буду обсуждать дома, - добавляет Эрнандес.
– Все должно иметь свои границы.

– Я сама не все понимаю, - еще более неохотно выдавливает из себя японка.
– Мне кажется, кто-то кому-то планы нарушил. Из того, что приходит в голову, три рейтинговых момента: наши драки, где Седьков как на дрожжах последнее время. Кибер, где он - там же. И Школьный Совет, который теперь надо переизбирать.

– А последнее при чем?
– я правда не понял.

– Дурень, - Мартинес прижимается своей щекой к моей.

– Не то слово, - соглашается баскетболистка.

– Юнь - одна из пары сопредседателей.
– Хамасаки как-то странно смотрит на меня.

– И что теперь?
– по очереди смотрю на каждую из троих, поскольку пауза затягивается.

– Если она не справилась с такой рядовой ситуацией здесь, в полигонных условиях, это очень нехороший задел на будущее.
– Ровно поясняет Миру, не сводя с меня глаз и не мигая.
– Ух ты, действительно не понимаешь. Занятно. Чистая монета.

– У них, титульных, есть свой рейтинг, - Ана из снежной королевы резко становится нормальной.
– Есть официальный - а есть их внутренний, он здорово отличается.

– О нем из нас, плебеев, никто не знает, - хихикает Айя, многозначительно косясь на японку.
– Но насколько я чувствую своей задницей, ты, Рыжий, сегодня и накануне в том рейтинге здорово опустил наших китайцев.

– А еще говорят, что во взаимоотношениях титульных тот негласный счет весит больше, чем государственный.
– Ана зачем-то пронзительно глядит на Миру.

– Все так, - японка не спорит.
– С одной поправкой. Седьков сегодня слегка опустил и меня в том рейтинге.

– Когда отказался от опеки твоего отца?!
– Мартинес снова подпрыгивает.

– Нет, когда в медпункте взялся выбивать мои долги. Теперь если Юнь отдаст - я просяду, если не отдаст - тоже просяду.

– Как так?!
– у меня это схема с математической точки зрения в голове не укладывается.
– Это какой-то невозможный алгоритм! Так не бывает!

Хамасаки долго и пронзительно смотрит на меня и ничего не говорит.